А произошло на самом деле вот что.

Когда близнецам исполнилось по шесть лет, родители разрешили им покидать пределы подворья. До этих пор Лариника не имела ни малейшего представления о том, насколько велика их деревня, и сколько жителей в ней проживает. Высоченный забор заслонял от неё окружающий мир, и чем дальше, тем страшнее было покидать надёжные стены ставшего родным дома.

В отличие от неё, Виллана совсем не испытывала страха. Вероятно потому, что даже не догадывалась о том, какие опасности могут подстерегать их во внешнем мире. А ещё она свято верила в то, что сестра защитит её от любых напастей, как это случалось всегда.

Вот только напасти до сих пор были какими-то ненастоящими: показная суровость отца, шумное недовольство матери, безобидные шуточки старших братьев. Лариника понимала всю несерьёзность этих «угроз» и потому легко принимала «удар» на себя, уверенная в том, что ни с ней, ни с сестрой не случится ничего плохого.

К сожалению, в отношении внешнего мира такой уверенности у неё не было и в помине.

Достаточно было взглянуть на искалеченную руку отца, от которой осталась едва ли половина, чтобы постараться держаться подальше от леса, подступающего вплотную к деревне с двух сторон. А ведь помимо медведей в том лесу наверняка обитало немало других хищников. Лариника не раз слышала протяжный волчий вой, на который никто из взрослых не обращал внимания, настолько он был привычен их слуху. Только собаки заходились надрывным лаем, услышав голос извечного врага, но стоило Валху на них прикрикнуть и они быстро умолкали.

И всё же она не готова была провести всю жизнь взаперти, а потому делала вид, что так же как и сестра радуется предстоящим переменам.

По случаю так называемого выхода в свет, мать решила пошить младшим дочерям взрослые наряды, точно такие, какие носила она сама и вступившая в возраст невесты Илати. До этого дня Лариника с сестрой бегали по двору в одних рубахах длиной ниже колен, ничуть не смущаясь скудостью своей одежды. Теперь же к их нижним рубахам планировалось добавить верхние платья без рукавов, окрашенные в яркие сочные цвета. По местным меркам это было чем-то из ряда вон выходящим. Тут не принято было расходовать на детей красивые ткани. Какой в этом смысл, если уже через полгода придётся шить для них новую одежду? Проще использовать небелёное полотно, с ним и возни меньше. Однако сама Лариника не видела в этом ничего особенного. Не показываться же на глаза людям в исподнем? 

А вот Виллана считала иначе и отнеслась к своему преображению очень серьёзно. Сестра как-то сразу превратилась из милого шаловливого ребёнка в маленькую капризную женщину.

Началось всё с того, что она долго не могла определиться с выбором. И жёлтое платье, и голубое смотрелись одинаково нарядно, особенно в сравнении с теми рубахами, что они носили до сих пор. Лариника сестру не торопила, давая ей время определиться, и вмешалась только тогда, когда поняла, что дело может окончиться слезами.

- Мы можем носить эти платья по очереди, - предложила она наилучший по её мнению выход.

Виллана сморщила носик и приготовилась закатить истерику. Она не хотела делиться новыми нарядами ни с кем, даже с любимой сестрой. Рассуждения маленькой жадины были просты и логичны. Если однажды сестра уступила ей зайца, то вполне может обойтись и без платья.

Лариника с опозданием поняла, какую ошибку совершила, потакая капризам сестры. Увлекшись опекой над девочкой, она забыла о том, как пагубно действует на неокрепшую психику ребёнка вседозволенность. Дети очень быстро осознают свою власть над окружающими и начинают бессовестно этим пользоваться. В результате Виллана почти превратилась в маленькое эгоистичное чудовище, искренне полагая, что всё лучшее должно доставаться ей одной.