Аннабелла стояла на высоком крыльце и беседовала с Кайлом. Наблюдая за ними, Эйверт усмехнулся: это рыжее недоразумение Шу хоть и вёл конспекты аккуратно и научился отличать «Иглу» от «Веера», тем не менее в глазах Эйверторна был отменным разгильдяем. Так что «зануду» мастер Легрант спускать своему студенту не собирался. Но и не планировал мстить прямо сейчас. В конце концов, ценнейшее время утекало по капле, а главный разговор, к которому Эйверт усиленно готовился, так и не был до сих пор начат.

Маг снова недовольно посмотрел сквозь стекло: Аннабелла не переставала болтать, то и дело поправляя своевольную прядь волос, спадающую на лоб, а Кайл Шу, в пару секунд преодолев несколько ступеней вверх, вдруг на мгновение приобнял девушку. От увиденного Эйверта перекосило. Нет, он, конечно, никогда не выступал против проявлений между студентами заботы и даже, возможно, нежных чувств, но, в конце концов, это ему грозил Тюлений Хвост, а не какому-то там третьекурснику Шу!

Не в силах более слушать, как напольные часы в углу неутомимо отсчитывают ценные минуты, Эйверторн применил «Жало». Маленькое безобидное заклинание слетело с кончиков его пальцев, беспрепятственно преодолело закрытое окно и искоркой соскочило вниз. Аннабелла покачнулась, схватилась за бок, следом – за подставленное плечо своего друга и заозиралась. Но укол подействовал – эти двое расцепились. Кайл кивнул и сбежал по ступенькам вниз, а девушка скрылась за тяжёлыми двустворчатыми дверями, изрезанными древними символами.

Эйверторн на минутку вернулся в комнатку, чтобы сложить запачканные вещи и потом отнести их домовладелице: за отдельную плату она предоставляла услуги прачки. В этот момент в кабинет нерешительно поскреблись. Дверь приглашающе распахнулась.

– Смелее, Аннабелла Керрен! – выкрикнул маг. – В ректорской оранжерее вы хозяйничали гораздо увереннее!

Двери распахнулись.

Настороженно сверкая глазами, горе-студентка перешагнула порог и огляделась. Взгляд зацепился за приоткрытую дверь в комнату отдыха, и девушка замерла, как на стенку наткнулась. Эйверт вышел, на всякий случай оглядел дверь: нет ли каких пятен. Не нашёл ничего подозрительного, пожал плечами и указал Аннабелле на свободный стул, а сам уселся за разделяющий их массивный письменный стол. Аккуратно примостившись на краешке стула, девушка сложила руки на коленях и опустила взгляд в пол. Все её поза была одно сплошное чистейшее раскаяние.

– Я внимательно слушаю ваши объяснения, – произнёс маг.

Керрен вскинула голову, и Эйверт тотчас понял, что ошибся. Никакой кротости и покаяния во взгляде Аннабеллы не было. Её глазищи цвета весеннего неба блестели отчаянием.

– Вы же сами всё видели, – пылко выдала девушка.

– Объяснений я не видел, но стал свидетелем полного разгрома любимого уголка господина Оклера и квакающих под ногами жаб. Что касается жаб, тут…
Мастер не договорил и как-то странно взъерошил на себе волосы.
– Впрочем, не будем о них… – пробормотал он и снова обратился к девушке. Поймите, Аннабелла, на втором курсе таких ляпов уже не может быть. Ни у кого. Ни с жабами, ни с гусеницами, ни с толстобрюхами игольчатыми. Концентрации и контролю учат ещё зелёных первокурсников, а вы, простите, где были в то время? На танцы бегали?!

Девушка открыла рот и тут же плотно сомкнула губы, руки сжались в кулаки. А Эйверторна несло:

– Что же вы молчите? Неужели я угадал с танцами?

Нет, он и сам каких-то пять-шесть лет назад ходил в студентах и прекрасно помнил тягу сокурсников к развлечениям. И танцы, и вечеринки, и безумные ночные вылазки – всё было. Не у него – у других. А что до Керрен, так яркая верральская жизнь после – откуда там она родом? – захолустной Тагры вполне могла вскружить голову. Может, потому и учёба пошла под откос, и браслеты выдали, раз полученных знаний до сих пор не хватало, чтобы обуздать дар. И Эйверт снова презрительно поджал губы: опять ему достался самый настоящий тунеядец, коих он ни под каким предлогом не терпел – в этом веснушчатый Шу дал своему учителю верную оценку.