Первый укус ужалил во время занятия: Эйверт дёрнул ухом, скривился и сразу же прикинул, с какой стороны ждать неприятностей. Профессор Марсен снова забыл о долге, и придётся напоминать ещё раз? В расписании изменения, и ему поставили дополнительные пары?

А мазь, как нарочно, закончилась; в перерыве между парами Эйверторн выковырял из баночки последнюю каплю пахучей, отдающей мятой, изумрудно-зелёной массы, успел сходить к Шайну в целительское крыло, и тот пообещал изготовить новую порцию вот прямо сейчас, но забрать мазь можно будет лишь спустя часа три, не раньше. То есть только после обеда. Так что следующие полтора часа сопровождались пренеприятно горящей кожей и попытками скрыть мученическое выражение лица.

По окончании занятий у второкурсников Эйверт вышел из аудитории последним: дождавшись, когда за последним студентом закроется дверь, с тихим шипением почесал сначала одно, потом второе ухо, от души пожелав одной древней мстительной остроухой даме крайне неспокойного посмертия. Он точно знал, что наславшая проклятие эльфийка отправилась к праотцам ещё в позапрошлом столетии, и порой, во время жесточайших приступов, желал ей адовых мук, хотя сам особой мстительностью и кровожадностью не отличался. Прикрыв полыхающие уши волосами, поспешил укрыться в своём кабинете: до обеда оставалась где-то треть часа, преподавателям накрывали столы чуть позже, нежели вечно голодным студентам.

У себя Эйверт первым делом налил воды в глубокую керамическую плошку, поводил над ней ладонью, пока не возникла плотная ледяная корочка, нетерпеливо собрал лёд в аккуратно сложенный носовой платок и приложил его к зудящей коже. Блаженно выдохнул. Посудина в весёленький беленький цветочек уже не раз выручала его: о своевременном пополнении запасов мази Эйверторн нет-нет да забывал, а морозить воду в кувшине или чашке оказалось не так удобно.

Переложив получившийся пузырь со льдом к другому уху, Эйверт взглядом подтянул к себе стопку тетрадей: успеет проверить парочку до начала обеда. Если он верно помнил, сегодня в столовой пирожки. Пирожки он любил.

Не успел.

Оставшаяся вода в плошке вздыбилась, забулькала, полопалась чередой пузырей и потеряла прозрачность. Над поверхностью поплыли переливающиеся перламутром блики. Они веером расползлись в стороны, а через мгновение над столом развернулось объёмное изображение, с каждой секундой становясь всё более чётким. Женщина с кудрявыми волосами, собранными в затейливую причёску, неуверенно заморгала, вглядываясь в сидящего за столом Эйверторна. Того вполне устроил бы почтовый шмель, но не все с этим способом связи были согласны. Шмеля проигнорировать проще.

– Эйверт, здравствуй, – улыбнулась женщина. – Я не оторвала тебя от занятий? Если я правильно посчитала, у тебя сейчас перерыв.

Он вернул ей дежурную улыбку, за которой скрыл удивление: если мама сверялась с его расписанием, значит, дело серьёзное. Отложил завёрнутый в платок лёд; ушам немного полегчало.

– Мама. Я как раз собирался на обед.

– Это хорошо, тебе нужно как следует питаться, ты такой бледнень…

– Мама, что-нибудь случилось?

– Прости, – другим тоном заговорила госпожа Иветта. Перламутровые блики на поверхности воды полопались пузырьками, исказив благородный облик дамы. – Я тревожу тебя вот по какому вопросу: когда ты приедешь домой? Мы так давно не виделись.

– Не далее как на праздновании твоих именин, – возразил Эйверт нетерпеливо.

Месяца три назад, совсем недавно; при воспоминании о разговорах того дня у него начинали ныть все зубы разом.