Осмотрела темно-синее платье из немного грубой ткани, и перевела взгляд на Лема.

— Я могу одна одеться? — спросила я первая фраза от меня за все утро. Даже попыталась без претензии.

— Да, — и он ушел в мою уборную.

Я стянула ночнушку и надела белую рубашку под платье, в котором было огромное декольте. Оно застегивалось спереди на пуговицы, начиная от талии.

Я дрожала, пока надевала платье. Пальцы непослушно скользили по пуговицам, и не всегда попадали в петельки. На глаза навернулись слезы, и я чуть не дергала непослушные пуговицы.

Так, было бы из-за чего расстраиваться. Ну, оставит он меня одну в этом мире. В первый раз что ли, оставаться одной? Если меня даже родители бросили, то, что ждать от малознакомого мужика, который и так на меня злой.

Я постучала в уборную, услышав как там потекла вода. Вскоре она затихла. Лем вышел и впустил меня. Нам пришлось соприкоснуться телами, но мужчина уже отвел голову, не глядя на меня.

Я быстро привела себя в порядок, глядя на свое заспанное лицо. Мне бы еще пять мин...часов поспать и точно огурчиком была бы.

Замок стоял на небольшой скале, будто его когда-то высекли из нее. Дворик перед самим замком был на небольшом плато, и его окружал забор с огромными железными воротами.

Погода стояла теплая, хотя я ощущала легкий холодок. Правда, я еще та мерзлячка, которой может стать холодно даже в двадцатипятиградусную жару. Тело покрылось мурашками, и я провела ладонями по плечам, разгоняя кровь.

На выходе стояли слуги, которые опустили головы при нашем появлении.

Нас уже ждала карета с запряженными лошадями. Кучер уже ждал нас.

Лем помог мне сесть в карету, крепко держа за руку. Все без слов, все без единой эмоции.

Я выглянула из занавесочки, наблюдая за происходящим. Лем сидел напротив и тоже смотрел в окно. Я все хотела, но не решалась спросить к чему этот выезд. Успокаивала, как могла себя, что мы просто куда-то съездим вместе, что меня не бросят, что все будет хорошо.

Дорога из замка шла извилистой змейкой, и карета тащилась еле-еле по склону, приближаясь к небольшому зеленому полю и выезжая на нормальную пыльную дорогу, ведущую сквозь лес.

Глаза слипались, и я медленно погружалась в сон, под подпрыгивание и подрагивание кареты. А мир… Да собственно ничем от моего не отличался. Такие же зеленые деревья, такие же плохие дороги.

Я почти уснула, как вдруг карета резко остановилась. Я полетела вперед прямо на руки Лема, тут же поймавшего меня. Мы посмотрели друг другу в глаза и вновь без слов. Он отпустил меня.

— Что случилось? — он приоткрыл дверь, и крикнул кучеру.

— Та чуть собаку не сбил, — откликнулся тот.

Послышался еще и второй мужской голос.

Лем нахмурился и вышел из кареты, а я за ним.

Возле кареты стоял невысокого роста мужчина. К его ногам прижался беленький щенок, трясясь всем телом. У малыша смешные лопоухие уши, и закрученный в колечко хвост.

— Что такое? — спросил Лем.

— Да, вот родила собака щенят породистых. Так трое родились нормальными, а четвертая вот такая. Уши весят, никто брать не хочет. А сам держать уже не могу. Вот и хотел избавиться.

Сердце дрогнуло при виде собачки, которую пытались убить, гоняя по лесу. Или он ее оставить хотел в лесу?

Малыш испуганно смотрел на нас, и я не выдержала и подошла к нему.

— Кристина, — прорычал Лем мое имя.

Я протянула руку к щенку, и тот понюхал ее насторожено.

— Кристина, собака не породистая. У этой породы уши должны торчать, — продолжил Лем.

— Ну и что не торчат? — я погладила собачку по голове, ощущая приятную гладкую шерсть.