Да и как не вспоминать, если чужое тепло опутало, подобно прочной сети, заползло под кожу, впиталось в вены отчасти вполне привычно. По крайней мере, навязчиво казалось, будто оно… почти родное. Но это ровно до той поры, пока в глаза его не заглянула.

В них царил лёд и колючий холод. Правда, вместо того, чтобы замораживать, он обжигал ещё хлеще того тепла, что я ощущала прежде. Затмил собой абсолютно всё былое. Как провалилась в него. И даже не заметила, когда на смену ему пришло пламя. Опалило, сожгло, вновь пробуждая ту, другую часть меня, которая столь рьяно, жадно и яростно желала быть как можно ближе к этому мужчине. Да так близко, как никто и никогда не сможет. Словно единое целое.

— Нам нужно идти, Эри, — сжал он мою ладонь крепче, будто и сам не рад был сказанному.

Идти куда-то тоже не спешил.

— Как скажете, — отозвалась полушёпотом.

В горле в один момент пересохло, каждое слово давалось с трудом. Инстинктивно облизала губы.

— Заманчивое предложение, — сообщил Владимир хриплым голосом, нависая надо мной несокрушимой скалой, отрезая от всего мира.

Почти вдавил меня собою в боковую часть автомобиля. И ничего иного в один миг не осталось. Только он сам, я, да ощущение прохлады металла за моей спиной. Огонь, что сжигал меня изнутри, и тот исчез. Словно затих вместе со всей остальной реальностью, которую поставили на паузу.

— Да. Наверное, — выдохнула, не совсем понимая, что вообще несу.

Рассудок поглотило совершенно непонятное чувство. Оно так и норовило вынырнуть из самых потаённых глубин сознания, тянулось навстречу одному единственному, кто существовал здесь и сейчас. А ещё почему-то навязчиво казалось, иначе быть просто не может. Просто потому, что всё другое — оно неправильное, не моё, не нужное.

Тянулось навстречу, да…

А вместе с ним тянулась и я. Манжеты его рубашки, пиджак, обтягивающий сильные руки, широкие плечи… Казалось, перестану прикасаться — погибну. Вот и прикасалась. Снова и снова. Ни на мгновение не отстранилась, медленно ведя пальцами поверх одежды.

— Кажется, я становлюсь по-настоящему зависимым от тебя, Мышка, — с шумом втянул в себя воздух мужчина. — Если бы ты только знала, как на меня действуешь, девочка. И если бы я только знал, что мне со всем этим делать... — в его голосе послышалась горечь и отчаяние, но вместе с тем губ коснулся невероятно нежный поцелуй.

И ещё один. И ещё. Будто пытался забыться, изгнать из себя эти ощущения, что пропитывали каждое его прикосновение. Пил меня и не мог напиться. Запоминал. Прощался. Как бы глупо то ни звучало. Именно это и отрезвило.

— Ты же помнишь, что я сказала тогда? О том, что я тебе не пара и не ровня? — выдавила из себя еле слышно, цепляясь за него с не меньшим отчаянием. — Ты не сказал, что я не права. Что это не так, — добавила уже почти беззвучно. — И всё остальное тоже, думаю, помнишь…

Владимир скривился.

— А если бы сказал? Поверила бы? — усмехнулся всё с той же горечью и сам же ответил на свой вопрос: — Нет, моя маленькая мышка. И это мы тоже оба отлично знаем. Решила бы, что я это говорю, лишь бы получить доступ к твоему шикарному телу, — поддел пальцем край выреза на платье, отчего я невольно вздрогнула, хотя не отстранилась, сохраняя отсутствие дистанции. — Так к чему омрачать себе настроение фальшивыми речами и заверениями в обратном? К чему мне стараться, если ты всё равно не желаешь даже поверить в такую возможность? Зачем всё это? И почему я всё равно продолжаю желать этого? Скажи! — почти прорычал последнее слово.

Тут он прав. Именно так и решила бы. Всё равно не поверила. Но не прав в ином. Ведь с каждым уходящим мгновением всё больше и больше хотелось сделать обратное. Особенно сейчас. Обмануться. Самой себе соврать. Поверить. Во что угодно. Только бы ещё хоть разочек почувствовать его. Вот такого. Почти моего.