Стены, подоконники, рамы картин, вешалки и прочее содержалось в чистоте, смахнуть осевшую за день пыль — дело нехитрое. Как и вымыть пол. С каждой минутой Анриру нравилось в кофейне все больше, а хозяйка, хоть и напускала на себя строгость, но не заваливала работой. После пола оправила на кухню, мыть посуду, а пока той не было — приказала поварихам налить ему тарелку супа. Из той еды, что готовили себе кухонные рабочие.

Дальше же в кофейню хлынул поток посетителей, и день Анрира превратился в череду грязных чашек, тарелок, подносов и прочей посуды. Несложная работа, но от постоянного недоедания и непривычного тепла его клонило в сон.

Кажется, когда поток грязной посуды иссяк, он так и заснул на полу рядом с мойкой. Проснулся уже ночью, с подушкой под головой и укрытый своим же пальто. Кофейня опустела, только сама хозяйка сидела в углу зала и подсчитывала прибыль. За окном давно стемнело, с улицы доносились пьяные выкрики и ругань, а все окна и двери кофейни спрятались сейчас за стальными решетками. Сложно войти, сложно выпихнуть наружу одного бездомного кота.

Хозяйка заметила Анрира, когда он уже стоял в дверях зала. И почти сразу положила руку на припрятанный в складках юбки огнестрел. Запах пороха, как и щелчок взводимого курка ощущались так ясно, будто оружие лежало на столе. А ещё от женщины пахло страхом и неуверенностью. Наверное, она очень доверяла Мо, раз решилась остаться в одном помещении с незнакомым котом. Дневной выручки как раз хватило бы на пару недель сытой жизни, а сама хозяйка, чистая, симпатичная и пахнущая зрелой женщиной — могла неплохо скрасить вечер. Но Анрир собирался провести сыто и спокойно всю зиму, а не пару недель. Поэтому он улыбнулся и сел за дальний стол.

— А ты способная девочка, — хозяйка тихо перевела дыхание, но руку с оружия не убрала. Анрир же не стал уточнять, что при желании добежит до нее быстрее, чем пуля вылетит из ствола. — Мо сватался к моей сестре, ты знал? Я отказала и прогнала его. С тех пор, кажется, здоровяк меня недолюбливает, потому и решил устроить трагическую кончину.

— Никаких кончин, — Анрир поднял руки и улыбнулся углом рта. — В темнице сотни девочек, но он привел самую безобидную. Не думаю, что Мо до сих пор пережевывает тот случай с вашей сестрой.

Женщина отложила бумаги и подперла подбородок рукой.

— Сестра тогда плюнула на порог нашего дома и ушла. Сейчас работает портнихой в каком-то ателье, снимает чердак неподалеку и выглядит абсолютно счастливой, когда прогуливается по городу за руку с имусом, который вдвое выше ее. А мне больше не сказала ни слова. Даже Мо простил, она — нет. И сама ведь знает, что у этих отношений нет будущего: их брак не признают, дети не родятся, даже законно снять жилье на двоих не выйдет.

— Если не выйдет быть счастливыми вечно, это не значит, что не нужно быть счастливым сейчас, — пожал плечами Анрир.

Он бы сейчас с удовольствием съел чего-нибудь, а не болтал о вещах, о которых не имеет ни малейшего представления. Но говорить он умел определенно лучше, чем читать, драться или мыть полы, потому как хозяйка кофейни расслабилась и, кажется, начала чувствовать себя увереннее. Надо же, оказывается он ляпнул не такую уж глупость. Много ли Анрир, в самом деле, понимал в счастье или отношениях? Единственная его любовь выросла из детской дружбы и длилась так мало, что лучше бы не начиналась вовсе.

— А ты философ, девочка, таким не к лицу мыть посуду.

— Можете повысить меня, это будет весьма кстати.

Женщина расхохоталась, затем встала и поманила Анрира на кухню.