– Макар, познакомься, это Евгения. Женя, это мой супруг. Выпейте с нами кофе!

Я устроилась на стуле. Близнецы притихли.

Вошла Надя и принялась разливать кофе в керамические чашечки – в каждую входило не больше наперстка.

– Это папа привез из Африки, – грустно сказала Катерина. – Он любил всякие экзотические вещи. Из каждой страны привозил что-то необычное…

– А вы путешествовали вместе с отцом? – поинтересовалась я.

– Нет, что вы! Папа закончил дипломатическую карьеру еще до моего рождения. Мы никуда отсюда не выезжали. Первый раз я в Москву попала, когда окончила школу. Ездила поступать в Щукинское училище…

– Ваш отец хотел, чтобы вы стали актрисой? – удивилась я.

– Нет, как вы могли такое подумать! – Катерина слегка улыбнулась воспоминаниям. – Папа был очень умный человек. Он всегда знал, как людям надо поступать… Правда, Надя?

Повариха кивнула и тяжело вздохнула. Разлив кофе и поставив на стол вазочку с печеньем, она ушла, тихонько прикрыв за собой дверь.

– Вот Надюша – умница, она папу послушалась, и теперь все у нее в жизни хорошо. А я…

Тут Катерина спохватилась, что мы в комнате не вдвоем. Близнецы сидели прямо, замерев, как суслики, и навострив ушки.

– Так, молодые люди! – строго сказала Катерина. – Вам пора собираться. Не забыли, что через пятнадцать минут вы должны отправиться по делам? Антон, тебе пора в бассейн! Не забудь плавки, как в прошлый раз. А ты, Анечка, собери ноты. Чтобы через пятнадцать минут были готовы!

Близнецов как ветром сдуло. Я заметила, что с матерью детишки стараются не спорить.

– Надо было послушать папу, – продолжила Катерина, как только за близнецами захлопнулась дверь. – Он мечтал, чтобы я поступила в МГИМО. А я вообразила, что мое призвание – сцена!

– Но вы же известная в городе актриса! – сказала я, вспомнив афиши с именем Гольцовой, которыми был оклеен Тарасов еще совсем недавно. «Макбет», кажется. Сама я не великий любитель театров, но тетушка Мила побывала на премьере и отзывалась о спектакле с одобрением.

– Вот именно, что в городе! – с горькой иронией отозвалась Катерина. – Папа любил повторять: «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме»… Тогда я не понимала, что это значит. А теперь уже поздно.

На мужа госпожа Гольцова не обращала ни малейшего внимания. Макар задумчиво помешивал кофе.

Я почувствовала себя довольно неуютно. По складу характера я не очень-то гожусь на роль «жилетки», в которую можно выплакать все печали. Свои проблемы я предпочитаю решать самостоятельно, а если не получается – просто терплю. В сочувствии я совершенно не нуждаюсь, тем более что под его маской зачастую прячется обыкновенное злорадство… Да и дружить мне проще с мужчинами, чем с женщинами, – сильный пол не склонен взваливать свои заботы и горести на ваши плечи.

– Простите, Женя, я что-то загрустила, – спохватилась Катерина. – Ничего, совсем скоро мы окажемся в Швейцарии, а там наша жизнь пойдет совсем по-другому…

Допив восхитительный кофе, сваренный с какими-то восточными пряностями, я поднялась:

– Мне пора, дети, наверное, уже ждут.

– Да-да! Поезжайте, Женя. Ждем вас к семи часам.

Тут я почувствовала, как кто-то тронул меня за ногу. В изумлении я уставилась на Макара, но тот сидел довольно далеко и меланхолично смотрел в окно. Я наклонилась и приподняла скатерть. На меня уставилась дружелюбная морда, более всего напоминающая лягушечью. Да и статью это животное напоминало скорее жабу, чем собаку, – огромное пузо, вывернутые ноги, похожие на куриные окорочка… Под столом обнаружилась палевого окраса псина. Она улыбнулась и слегка лизнула мою руку.