– Ну, если честно… – Мирек секунду подумал. – Думаю, можно. Бывает, золото у нас и вправду находят, только никто ж не скажет, а вообще ценности перед войной в городе были.

– Где? Какие? – Сашка аж подскочил на стуле.

– А в музее. Тут, как Советы пришли в 39-м, ценности, что в панских маетках[3] остались, в музей свезли. Там много чего было. Я сам туда часто ходил. Там пан Владислав работал, так он всем говорил, что только одна картина многие тысячи стоит.

– Картина? – Сашка покосился на Мирека. – Какая ещё картина?

– Не помню, кажется, «Святой Иероним». Вот только за войну, наверно, пропало всё или увезли, если успели.

– Слушай, а если твоего пана Владислава спросить? Ну, про замок?

– Да нет, теперь не спросишь, – покачал головой Мирек. – Исчез он. Во время оккупации.

– Как исчез? – Сашка смешно наклонил голову. – Он что, с немцами ушёл?

– Нет, пан Владислав немцев терпеть не мог, это я точно знаю.

– Откуда тебе знать… – Сашка махнул рукой и опять взялся за книгу. – Можно подумать, он сам тебе говорил.

– Да нет, не говорил. – Мирек внезапно оживился. – А знаешь, Сашко, я могу узнать, что с паном Владиславом стало. У нас знакомая есть, пани Цыбульская, она старая уже, и пан Владислав дружил с ней, я знаю…

Мирек на секунду о чём-то задумался и вдруг весело подмигнул Сашке.

– Во, хорошо, что вспомнил! Она была как-то у нас и про хода говорила, она тоже весь Старый город знает.

– Про другие ходы? – уточнил Сашка и с жаром заговорил: – Так пойдём к ней спросим. Знаешь, у вас тут такой город, такой… Ну, особый, что ли. Я ж про эти подземные ходы только в книжке читал, а тут, понимаешь, посмотреть можно…

– Да понял я, понял! – Мирек рассмеялся. – Зайдём за Яркой, договоримся и сходим к этой пани Цыбульской.

– Да, за Яркой… – Сашка разочарованно вздохнул. – А он то за сеном поехал, то свинью кормит, то на крыше сидит, дырки латает.

– А ты как думал, он у нас ху-у-зяин, – несколько насмешливо протянул Мирек и заключил: – Не то, что мы с тобой.

– Ну да, мы с тобой… – Сашка поджал губы. – Это вы с Яркой, да, а я при вас так, прикомандированный…

– Ну сказал, сходим! – Мирек отнял у Сашки книгу и с размаху плюхнулся на топчан. – Кончай дуться, прикомандированный, садись сюда, картинки ещё раз смотреть будем…

Махнув рукой приятелям, отправившимся прямо к замковым воротам, Мирек сбежал вниз по пыльной улочке Подзамче и степенно зашагал вдоль узенького плиточного тротуара. За время войны Подзамче, лежавшее в стороне от основных артерий города, почти не пострадало, тут не было ни обстрелов, ни бомбардировок и потому сейчас из густой зелени всё так же выглядывали островерхие черепичные крыши, замысловатые фронтоны и сплошь застеклённые фасонистые лоджии.

Миновав с десяток таких респектабельных вилл, Мирек остановился возле небольшой калиточки, спрятавшейся под аркой заплетённой тёмно-зелёным плющом. Заглянув туда и убедившись, что во дворе никого нет, Мирек толкнул калитку, обогнул длинный одноэтажный дом и очутился на широкой веранде. Хлопец постучал в застеклённую дверь, дождался ответа и вошёл в комнатку, сплошь заставленную гнутой мебелью. Почтительно остановившись у порога, он вежливо поздоровался.

Пани Цыбульская, старая высохшая, но ещё весьма представительная дама, сидела в мягком кресле с книгой в руках.

– Это ты, Мирек? – Цыбульская закрыла книгу и положила на столик возле себя. – Я тебя слушаю.

– Да я… – Мирек топтался возле двери, не зная, как сразу перейти к сути.

– Ты хочешь сказать, что пришёл не ко мне? – Пани Цыбульская понимающе улыбнулась.