Юра тоже проникся, мы с ним даже канал совместно вести стали, он от Мексики тащился, вот по этой кухни и писали уроки. И на заставке поэтому кактусы, и мы в поварских колпаках, как раз таких, какие я заказала и неслась в кафе похвастаться.

Похвасталась.

Хотела колпаки злополучные в урну возле скамейки выкинуть, но рука не поднялась. Все-таки за них деньги плачены. Мои, между прочим.

Я после того, как мы с Юрой вместе жить стали, думала, что поженимся. Нет, он предложения не делал, но как-то так все время речь вел, что казалось, что у нас с ним общее будущее должно быть. И я деньги начала копить. На свадьбу. Тратиться-то мне особо некуда было, из квартиры я почти не выходила, незачем, да и некогда. Значит, на одежде и развлечениях экономия. На еду тратиться тоже не надо – я с диеты последние три года не слезала.

А потом Алина предложила нам кафе открыть. Тут как раз соц.сеть печально известная под запрет попала и Алина все вздыхала, что на одних курсах не выплыть. А еще некоторые рестораторы после пандемии стали от бизнеса отказываться, и мы решили, а почему нет, выкупим, что посимпатичнее, и под себя переделаем. Юра нашел неплохой вариант, я взяла кредит, вложила все деньги, что накоплены были, сделали ремонт и стали готовиться к открытию. И вот.

И что теперь делать? Уйти гордо и независимо? Да я бы рада, вот только кредит сам себя не погасит. Карточка, правда, тоже у меня, и директором вроде как я считаюсь. Сколько я потратила уже? Прикинула, с карты платила залог за аренду, докупала посуду и заказывала форму. Не так много в принципе. У родителей денег занять и закрыть? Вариант стоит обдумать. Лишь не получилось бы, что Юрий на юр.лицо кредит оформит, директор ведь я. Вспомнился зицпредседатель Фунт из «Золотого теленка», который сидел, сидит и будет сидеть, вот только боюсь, мне двойной оклад никто не предложит.

«Что делать?» – думала я, а в голове пустота. Ни единой мысли. Говорю же – пустыня.

***

И тут рядом на лавочку мужчина сел. Представительный такой, что рядом с ним захотелось сразу и спину выпрямить, и плечи расправить.

И смотрелся он на лавочке совершенно неуместно. И дело даже не в том, что костюм не нем сидел уж очень хорошо, а ботинки блестели. Просто весь он был какой-то лощеный, ухоженный, идеальный – от волны небрежно уложенных волос до правильных черт лица.

- Что, – говорит, – трудный день?

И взгляд участливый такой, что прям тошно. Не люблю я, когда меня жалеть начинают.

- Отчего же, – говорю, – нормально все.

Не хватало еще с маньяками всякими в парках разговаривать, знаю, чем это заканчивается!

А он такой:

- А как же кафе ваше? Жалко небось.

- Что поделать, – говорю, – так сложились обстоятельства.

А сама думаю – откуда он про кафе-то знает? Будь дело в Игнатовске, понятно было бы, там в одной стороне улицы чихнешь, в другой «будь здоров» пожелают. А тут? Подозрительно! Следил за мной, что ли? Нет, не похож он на маньяка. Слишком уверен и расслаблен, при этом выправка чувствуется. Может, военный?

Да какая разница, не до незнакомцев мне, тикать надо. Решено, собираю вещи и домой. То есть к родителям. На преподавание я уже, можно сказать, настроилась. Так что еду к студентам, зачетам и головной боли. Только как в квартиру вернуться? Там Алина и Юра. Нет, не смогу. Вздохнула.

А мужчина рядом сидит, не уходит, искоса иногда поглядывает и молчит. И думать мешает. Прогнать бы его, да неудобно, место не куплено же.

Думаю дальше. Возвращаться не хочется. Да и зачем? Вещей у меня немного, я из квартиры не выходила почти, скарбом обзавестись не успела. Там и работала, и жила, ела, что готовила, делала, что скажут, даже не задумывалась, откуда что берется и сколько стоит.