Мужчина негромко прыскает, давая понять, что шутку оценил. Хотя, какие уж тут шутки…

– У меня попроще. Жду, когда зазвучит приятная медленная музыка. Это было бы логично.

– Пожалуй, – фыркаю ему в грудь.

В кончиках пальцев покалывает, по коже проносится энергетическая волна, физически ощущаю, как уходит напряжение, точно под землю проваливается. Тело расслабляется, его мускулы под пальцами также больше не кажутся окаменелыми. Понимаю, что вполне могу сделать шаг назад, но не двигаюсь, пока его руки не начинают скользить по моей спине, расходясь в стороны.

Он выпускает меня из объятий будто бы с неохотой. Глупость, конечно, но именно так я чувствую в те долгие секунды. Время замедлило ход, стало тягучим нелинейным и субъективным, будто исчисляется мягкими часами на полотне «Постоянство памяти».

Пока я не подняла голову, чтобы удовлетворить свое любопытство, ощущала себя вполне сносно. Просто нелепое происшествие, отпустить и забыть. Но это оказался он. Тот самый, у чьей девушки сегодня день рождения. Тот самый, что весь вечер не сводил глаз с одной-единственной. И сейчас он смотрит на меня.

Щеки наливает румянцем. Взгляд я тут же отвожу, опускаю и голову, сожалея, что на работе нельзя распускать волосы: очень-очень хочется спрятаться. Зарыться в нору поглубже и просидеть там до весны. Ну и что, что сейчас только конец лета? Кто считает вообще?

– Простите, мне следовало быть внимательнее, – произношу как можно разборчивее, заставляю себя вновь поднять взгляд и принять свое наказание, в чем бы оно не заключалось.

– Не стоит, – его губы лишь задевает улыбка, но я успеваю ее уловить. Дышать становится чуточку легче. – Это был самый содержательный, искренний и на удивление познавательный диалог за весь вечер.

Теперь краски на лицо добавляет смущение от не навязчивого комплимента и, до кучи, взгляда, плавно опускающегося к моей груди. Предполагаю, что интересует его вовсе не отпущенное мне природой и едва заметно веду плечом:

– Считается, что наши имена никому не интересны. И вульгарно смотрятся на накрахмаленной рубашке, – он хмыкает и продолжает вопросительно смотреть. – Вера. Меня зовут Вера.

– Вера, у меня будет просьба, – мужчина неожиданно переходит на заговорщицкий шепот. Пошире распахиваю глаза, как будто это может прибавить громкости, одновременно с этим вскидываю голову, устанавливая доверительный зрительный контакт. – Я выпил достаточно, – все, что произносит.

Смотрит прямо в глаза. Я – важно киваю и медленно моргаю. Поняла.

– Владислав Михайлович, уважаемый! – с отдышкой лебезит управляющий, слышу за спиной его грузные шаги и цокот каблуков туфлей по мрамору. Наверняка еще и вытирает носовым платком вечно потный лоб. – Все в порядке, я надеюсь?

– Если что-то будет не в порядке, Вы узнает первым, – сухо отбивает мужчина, переведя на него колючий взгляд.

Сдержанность балансирует на тонкой грани с грубостью. Тон спокойный и ровный, но четко прослеживается неудовольствие неэтичным вмешательством в разговор.

– Да-да, конечно, – продолжает мести хвостом Кантемир.

Кажется, будто хочет сказать что-то еще, с хрипом забирает побольше воздуха, но мужчина просто разворачивается и возвращается в зал. А я очень хочу не таращится ему в спину, но это выше моих сил. Я смотрю. На широкие плечи, на идеально прямую спину, задерживаю взгляд на подтянутых ягодицах. Господи, я пялюсь на его зад! Вот это – стыд. В чистом виде, полностью замещающий кровь.

– Дождалась? – управляющий хватает меня за запястье и больно дергает на себя. – Я тебе что говорил, а? Ты вообще представляешь, что за люди сидят в этом зале? Ты просто пыль под их ногами, это ясно? Еще раз позволишь себе подобные вольности, уволю к чертям, уяснила?