— Пока ты в Москве, я за тобой присматриваю, — тоном, не терпящим возражений, бросает Макс.

— Ой, и кто у нас дерзкий как пуля резкий? Ты за Никой лучше присматривай — чувак из-за соседнего стола её молочную кухню вдоль и поперёк глазами обслюнявил.

Это всегда срабатывает. Макс — классический рычащий самец с замашками Отелло. Ревнует Нику, как доберман — сахарную косточку. Вот и сейчас начинает рыскать глазами по залу, чтобы отмудохать того, кто покушается на его обожаемую жену.

Ника делает большие глаза, демонстрируя мне «Ну ты чё, а?», наклоняется к Максу и что-то долго шепчет ему на ухо. Он вновь начинает расслабленно улыбаться, после чего она вручает ему полугодовалую Анюту.

«Каблучара», — с удовольствием выговариваю я одними губами, когда он вновь смотрит на меня.

«Мы с тобой ещё не закончили», — следует грозное обещание. Достал.

— Так ты чего, Саня, на комика того до сих пор работаешь? — подаёт голос дед. — Нужна работа — шла бы ко мне. Я о нём справки наводил: Серов этот — борзый молодняк. Нечего тебе у него в офисе делать.

— Да нормальный он, — выпаливаю я неожиданно для себя. Я что, перешла на тёмную сторону и защищаю Люцифера? — И я всё равно скоро собираюсь увольняться. 

Не знаю, из каких «Пусть говорят» Катюха нарыла свои источники, но после сегодняшнего дня я уверена: правды в них столько же, сколько белка в солёном огурце. Кофейный тест в моём исполнении ни один домогатель бы не прошёл, Серов же устоял против моего полупрозрачного Agent Provocateur, находясь в численном меньшинстве, и это при том, что под его разложившимся зонтом можно было загорать и пить коктейли. Характер у него и правда скверный, и заштопать его рот степлером мне по-прежнему хочется, но он точно не станет принуждать женщин спать с ним. Надо бы самой с этими свидетельницами Иеговы встретится и расспросить.

Подставлять Кирилла с делами и внезапно увольняться я, конечно, не буду. Закончу текущие проекты и тогда напишу заявление. Скажу, что с темпом не справляюсь. Пусть порадуется, что меня уделал, в качестве моральной компенсации за доставленные эректильные неудобства.

Я отпиваю глоток вина и вздыхаю. Грустно мне, что ли, не пойму? Где полагающаяся радость, что не нужно вставать в шесть утра и терпеть это его «Зайди» каждые пятнадцать минут?

— Саш, ты Аню не подержишь? — Макс подходит ко мне и осторожно передаёт мне в руки племянницу. — Я скоро подойду.

Малышка раскрывает свой рот, обнажая два торчащих зуба, — как раз тех, которых не достаёт Энди, — и улыбается мне. Не знаю, почему все говорят, что она похожа на Нику. По-моему, вылитая я. 

Я оглядываю стол, собираясь незаметно дать племяннице что-нибудь вкусненькое, и замечаю, что Ника тоже исчезла. Как и Макс. Фу-у-у-у. Туалетные извращенцы.

19. 19

Саша

— Лена, а Кирилл Алексеевич у себя?

Нет, мне точно не показалось: этот неулыбчивый манекен с эмоциональным айкью туалетного ёршика всё-таки способен испытывать чувства. Одно, по крайней мере, точно — неприязнь ко мне. Если обычно лицо личного цербера К. Серова похоже на унылую маску из папье-маше, то при виде меня оно становится унылой маской из папье-маше с раздувающимися ноздрями. Интересно, сколько ей лет? Навскидку от двадцати до пятидесяти.

— Его нет, — сухо изрыгает она и вновь впивается глазами в экран.

— А во сколько будет, не подскажешь? — я кровожадно топлю её в сиропе из настойчивости и вежливости. 

— Не подскажу.

Влюблена она, что ли, в него? Да нет, исключено. Она явно по кошкам.

Долго долбиться в закрытую дверь — это не про меня, поэтому я оставляю Лену и дальше раздувать ноздри, а сама иду к кабинету Серова. Я обещала отчёт к девяти утра, пусть знает, что Леджеры как великий дом Вестероса — всегда платят свои долги.