После полудня тётя Вика купила нам по большому гиросу со свининой. На палатке, торговавшей гиросами, было написано: «Пилешко и свинско месо по избор», – что означало «Курица и свинина на выбор». Гаммер заявил, что русским в Болгарии можно обойтись без переводчика. Мы с Настей поспорили, что он не прочитает следующую надпись, и отправились на её поиски. Нашли объявление на входе в аптеку: «Моля, влизайте задължително с маска и по един човек, след дезинфекция на ръцете!». Признали свою находку слишком уж простой. Опередив Гаммера, Настя сама перевела написанное:

– «Умоляем, влезайте к нам с маской и по одному чуваку со следами дезинфекции на рыльце!»

Тётя Вика предложила посмотреть на главный городской пляж, и мы зашагали дальше по улице. Настя с тётей Викой так и шли, закутанные в полотенца поверх купальников, а мы с Гаммером и Глебом переоделись в городскую одежду. На ходу подмечали вывески, веселили друг друга нелепым переводом и сверялись с «Гугл-переводчиком». Гаммер пришёл в восторг от жёлтых табличек «Не пипай! Опасно за живота!» на трансформаторных будках. Сказал, что раздобудет такую и повесит у себя в комнате. Даже попробовал сковырнуть одну, но тётя Вика ему помешала.

Мы с Настей и Гаммером продолжали веселиться, а Глеб невозмутимо шёл рядом с тётей Викой. В чёрных брюках и тёмно-синей водолазке, в очках с тоненькой оправой «Молескин», он казался лет на пять старше своего возраста – ну уж на три года точно – и расплачивался за свою невозмутимость «взрослыми» разговорами с тётей Викой. Кажется, ей чуть ли не впервые понравился Настин парень.

Мы убедились, что главный пляж Созополя ничем не лучше прежнего, и двинулись в старый город, клином вдававшийся в море и напоминавший полуостров. Прогулялись по брусчатым улочкам возле ветхих деревянных и новых каменных домов, заглянули в антикварный магазин, на прилавки которого будто выгребли всё с полок бабушки Нины: поливные керамические кувшины, деревянные чехлы для флакончиков, стеклянные игрушки.

Полуостров старого города закончился домами над обрывом. Мы нашли узкий проход между ними, а там набрели на целую сеть узеньких каменных лесенок. Они вели вниз, к шумным бухточкам, и на лесенках теснились крохотные столики – лучшие из них, позволявшие любоваться морем и прибрежными скалами, были заняты туристами. Официанты с подносами выныривали из потайных дверей и, балансируя на кромке ступеней, разносили еду. Мы договорились поужинать тут, и тётя Вика заказала нам два столика на вечер.

После ужина я завалилась спать, а утром мы с Настей, опухшие и помятые, смотрели, как Гаммер бодренько делает зарядку. Он раздобыл допотопные гантели, перепачкал руки в ржавчине, но был до смешного доволен, что мы за ним наблюдаем. Я заикнулась о собрании детективного отдела, но приехало такси, мы отправились на очередной пляж, и я отмахнулась от головоломки Смирнова – просто наслаждалась каникулами. Купалась, гуляла, осматривала покрытые крупнозернистой штукатуркой двух- и трёхэтажные красночерепичные дома. Фотографировала дровницы под балконами первых этажей и вделанные в тротуар огромные баки для бытовых отходов. Писала в семейный чатик, что под наружными блоками кондиционеров здесь не собираются лужи, потому что конденсат по силиконовым трубочкам уходит прямиком в водосточную трубу, ну или в отдельно выставленную пластиковую баклажку, и мама с папой отвечали, что не отказались бы от такого в Калининграде. А ещё я писала им, как внушительно блестят на солнце золотые кольца и браслеты созопольцев.