Развернувшись, я пошла прочь. В ближайшей кофейне купила кофе и, направившись в парк, убрала снег со скамейки. Улеглась на нее и посмотрела на серое небо. Мне требовалось утихомирить свои мысли. Но, черт, как же их рвало в клочья. Ну почему именно Дан мне выпал, как партнер для бала? Судьба так сильно меня ненавидит?

Закрывая глаза, я против воли опять окунулась в те воспоминания, которые, как я думала, уже давно безжалостно искоренила в себе.

Между мной и Даном никогда и ничего не было так просто и, если изначально между нами и имелось какое-то взаимодействие, то держалось оно сугубо на моей какой-то даже неадекватной одержимости и желании его нарисовать.

Я прекрасно понимала, что это ненормально, но тогда в моем привычном мире с его появлением что-то треснуло. Изменилось настолько, словно перевернулось с ног на голову, и я просто не могла себя вести иначе.

Изначально я боялась Дана. Прямо до дрожи. Позже расслабилась. Почему? Просто поняла, что, несмотря на свой жуткий вид и все слухи, он не такой уж и плохой. Хотя бы по той причине, что он мне толком ничего не делал. Мог закрыть в какой-нибудь комнате на несколько часов. Из своей комнаты вышвыривал. Однажды схватил за шкирку и помотал меня в воздухе, говоря, что шею свернет, если я от него не отстану.

Хотя, наверное, я его знатно доставала. Тогда вообще очень многое происходило. Каждый день, на протяжении долгих месяцев. До такой степени, что у него при виде меня уже начал дергаться глаз. А я все равно подходила. Иногда просто молча сидела рядом. Хотя бы ради того, чтобы дать понять – я не отстану, пока он не позволит мне его нарисовать. Такие моменты были какими-то даже спокойными. Дана ведь все боялись и избегали. Вокруг него было тихо и, находясь рядом с ним я это ощущала. Словно в настолько громком, шумном месте, как детдом, появился островок уединения и одиночества.

Мне трудно понять, в какой момент он смирился с моим присутствием. Тем более, изначально Дан и правда казался зверем, который в любой момент возьмет и перегрызет. Например, я как-то попыталась поделиться с ним своим супом, а он мне его за шиворот вылил. Словно за любое действие в его сторону он руку отгрызет. Даже если это доброе намерение, он воспринимал это кровожадно.

Но я все равно не сдавалась. Дело в том, что альфам вообще нужно много есть. Они более высокие и массивные, нежели обычные люди. И мне почему-то казалось, что Дану нужно еще больше еды, чем давали в детдоме. Откуда у меня возникла такая мысль, я до сих пор не понимаю, но моя первая попытка отдать ему свой суп закончилась плохо.

А ведь позже наступил момент, когда он все-таки ел то, что я ему давала. Это было уже совершенно другое время. То, которое началось после тяжелого периода его смирения касательно того, что я никуда не исчезну. Так или иначе, но всегда буду рядом.

И тогда между нами все начало происходить совершенно по-другому. Хоть и постепенно. Он больше не отталкивал меня от себя. Правда, не все так же не разрешал его рисовать, но защищал от старших ребят в школе. Одному челюсть сломал. И, видя, что я часто ходила в футболках своих братьев, отдал мне большую часть своих футболках. Я в них тонула, но, честно, это была самая удобная одежда для того, чтобы в ней носиться по детдому. А еще ко мне тогда другие детдомовцы начали относиться иначе. Ведь, видя на мне одежду Дана, они воспринимали это, как признак того, что я под защитой чудовища.

Я тогда вообще была самым неприкосновенным человеком в детдоме. Помимо того, что меня защищали три мои брата, так теперь и Дан, которого боялись настолько, что были готовы прыгнуть в кустарную клумбу, лишь не пересечься с ним на одной тропинке, тоже признал меня, как младшую сестру.