— Этого бы не произошло, не будь я таким слепым ослом.

Не буду врать, меня волнует его искренность и напор. Я очень сильно любила Виктора и не собираюсь обесценивать все, что было между нами. Чувства не испаряются бесследно по щелчку пальцев. Он все еще мне дорог, но я хочу поступить честно. В первую очередь, по отношению к нему.

— Мы можем быть только друзьями, — произношу уверенным тоном. — Я пойму, если ты захочешь полностью прекратить общение, но это мое окончательное и взвешенное решение. Ты никак не можешь на него повлиять.

— Совсем? — тихо спрашивает он, крепче сжимая мои ладони.

— Совсем, — утвердительно киваю я. Вик убирает руки и, откинувшись на спинку стула, сверлит меня пронзительным тяжелым взглядом.

— Чем он тебя взял? — в его голосе звучит горечь и обида.

— Я не буду обсуждать это с тобой.

— Почему нет? — Виктор резко наклоняется вперед, положив локти на стол. — Мы же теперь друзья. А друзья делятся личными секретами.

— Не думаю, что ты готов к дружбе, — категорично качаю головой.

— Зря ты так думаешь. Я не собираюсь навязываться и преследовать тебя. Ты высказалась. Я услышал и принял. Если по-настоящему любишь человека, то желаешь ему счастья, и если любимый человек счастлив с кем-то другим, то ты его отпускаешь и живешь дальше. Согласна?

Поколебавшись, я неуверенно киваю. Он безусловно прав. Мое сомнение вызвано не вложенным в слова Виктора подтекстом, а личными и глубоко-сокровенными причинами и страхами.

— Ты с ним счастлива, Олеся? — следующий вопрос выбивает меня из колеи, хотя он логически вытекает из предыдущей реплики. — Уверена, что он — именно тот, кто тебе нужен?

Как нельзя вовремя раздается рингтон моего мобильника, лежащего на столе. Я хватаюсь за него, как за спасательную соломинку, и отвечаю, даже не взглянув на имя вызывающего абонента.

— Да, — нервно выдыхаю я.

— Ты еще в институте? — это Кравцов. Черт. Нашел время. — Можешь говорить?

— Сейчас не очень удобно. У тебя что-то срочное? — чувствую себя дико неловко под пристальным взглядом Виктора. Он наверняка понял, кто мне звонит, и будет вслушиваться в каждое слово.

— Моя мать заедет после восьми вечера. Ты просила предупредить, чтобы не получилось как в прошлый раз, — в голосе Кравцова проскальзывают нотки недовольства. Он считает, что я веду себя глупо, скрывая от моих и его родителей наши отношения. Два месяца назад мы чуть не попались. Ирина Владимировна нагрянула субботним утром, и я сорок минут просидела в шкафу, сжав в охапку свою одежду, которую успела быстро собрать, пока она раздевалась в прихожей.

— Она надолго? — потерев лоб, хмуро спрашиваю я. Похоже, планы лечь пораньше и отоспаться накрылись медным тазом.

— Если тебе не надоело маяться этой дурью, можешь смело возвращаться к девяти, — сухо отвечает Саша. — Но будет лучше, если ты купишь торт к чаю и посидишь с нами.

— Я приду в девять. Позвони, если Ирина Владимировна задержится.

— Детский сад, Лесь, — коротко бросает Кравцов и скидывает вызов.

— Проблемы? — интересуется Виктор, внимательно изучив выражение моего лица.

Я отрицательно мотаю головой. Недоверчиво хмыкнув, Вик отводит взгляд в сторону. Возникает неловкая пауза, в течение которой каждый погружается в свои нерадостные размышления. На самом деле, проблема у меня действительно есть, и назрела она не вчера. Как ее решить я пока понятия не имею. Еще и папин день рождения на носу. Родители ждут, что я приеду к ним с Виктором. Если скажу, что мы расстались, они снова начнут уговаривать меня вернуться домой. Врать, что я съехала в общежитие, бессмысленно. Проверят. Выход только один — усыпить их бдительность.