Когда на сцене ее сегодня увидел, внутри словно перевернулось все, задрожало. Старики рядом плакали, слушая ее тонкий голос, проникновенно читающий стихи, и я сам чуть скупую мужскую слезу не пустил. Талант у моей Веснушки однозначно есть. Она сияет вся, светится и всех вокруг, как солнышко, согревает. Я и сейчас ощущаю исходящее от нее горячее тепло, когда Олеся распахивает дверцу и ныряет в салон.

— Привет еще раз, — шепчет севшим голосом и тянется ко мне за поцелуем.

Я отвечаю жадно, требовательно, развратно, заставив ее слегка ошалеть от моего напора. Стаскиваю с Леси дурацкую шапку, запускаю пальцы в шелковистые волосы и буквально пожираю податливый рот, проталкивая язык между теплых губ и подчиняя голодному натиску. Завожусь мгновенно, не успев толком переключиться от любования невинным ангелом к сносящей крышу потребности усадить ее на себя верхом и оттрахать прямо в машине. Мы, кстати, не раз это делали, когда дождаться до дома было невтерпеж. Она не протестовала. Напротив, Олесе, как я выяснил, нравится моя настойчивость и абсолютная безбашенность в плане секса. Меня кроет и торкает от того, что она не отказывает мне ни в чем и кончает даже от глубокого минета. Разумеется, под моим чутким руководством. Раскрыть все грани сексуальности чувственной женщины не требует больших усилий. Достаточно желания дарить удовольствие, а не только брать. У нас все было супер, обоим было в кайф… до Нового года.

— Все… Хватит. Поехали, — Олеся отстраняется, упираясь ладошкой в мою грудь. Шумно и тяжело дышит. В глазах поволока похоти, губы припухли и влажно блестят. Пахнет колючим морозом, мандаринами и возбуждением. Взяв ее ладошку, кладу на свою раздутую ширинку и хрипло смеюсь.

— Как мне с этим машину вести?

— Давай я… — закусив губу, смущенно предлагает Леся, я красноречиво толкаюсь стояком в ее ладонь.

— Давай ты, — пошло ухмыляюсь, намекая на быстрый минет. — А потом я, когда будем на месте. В долгу не останусь, малыш.

— Саш! — Олеся одёргивает руку, смотрит с укоризной. Что опять не так? Первый раз что ли? — Здесь не хочу, — отвечает на мой раздраженный взгляд.

— Да понял, не шипи, — разочаровано вздыхаю я и, отвернувшись, завожу машину.

С парковки мы выезжаем молча, она какое-то время неловко мнётся, словно не решаясь мне что-то сказать, а когда я спрашиваю в лоб, что случилось, Леся просит заехать на пять минут в больницу к какой-то Адушке. Соглашаюсь, скрепя сердце. Вижу, что для нее это важно, и отказать язык не поворачивается. От меня не убудет, в конце концов.

По пути Олеся оживленно рассказывает подробности бурной жизни столетней старухи, которой она больше года помогает с продуктами и уборкой. Я слушаю вполуха, сосредоточившись на вождении. Снова пошел снег, видимость херовая, пробки на каждом перекрестке. Поехали бы по прямой в Завидное, были бы через полчаса на месте, а тут крюк пришлось делать. Задержимся минимум на полтора часа.

У больницы еле нашел куда приткнуться. Вместо пяти минут Леся отсутствовала все сорок. Я успел полпачки выкурить и матери позвонить, выслушать в очередной раз, как ее Сереженька расстраивается из-за нашего с ним конфликта.

Они снова сошлись пять месяцев назад, и с тех пор мать не оставляет надежды нас помирить. Твердит, как зацикленная, что я как сын должен проявить уважение и сделать первый шаг. Меня упорно слышать не хочет, а я не хочу лишний раз спорить. Какое на хрен может быть уважение к мудаку, который выгнал мою мать и притащил в наш дом бл*ь, еще и беременную от другого? Если бы эта херня не вскрылась, он бы так и жил там со своей Юленькой, а на бывшую жену хер бы забил. Сколько я пытался до матери это донести? Со счету сбился, а она или глухая, или слепая… Хрен их разберешь. Все, что мог, я сделал. Пусть дальше сами. Без меня. Взрослые оба.