— Репетиция в доме ветеранов. Я тебе говорила, — напоминаю я, но он, конечно же, забыл. Впрочем, забывчивостью страдает не только Вик. Кравцов вообще через слово меня слушает.

— Я приеду. Это на Олимпийском?

— Да, но приезжать не надо. Ты будешь меня отвлекать.

— Тогда встречу после. Во сколько ты заканчиваешь?

— Не знаю. Будем репетировать до идеального результата.

— Наберешь меня, как освободишься? — настаивает Вик, упорно не понимая моих намеков или намеренно не желая понимать.

— Будет очень поздно, а ты устал с дороги, — не оставляю надежды, что до него все-таки дойдет.

— Для тебя у меня силы есть всегда.

— Вик…

— Что — Вик? — он резко повышает голос. — Нам нужно поговорить. Глаза в глаза. Или ты так не считаешь?

— Не сегодня, — отрезаю бескомпромиссным тоном. — Ты давишь. Слишком сильно давишь.

— Зачем тянуть?

— Я не скажу ничего нового, Вик, — устало бормочу я, и он предсказуемо бесится:

— Леа, я хочу видеть твое лицо! Понимаешь ты это или нет?

— Понимаю, но это ничего не изменит.

— Я уверен в обратном, — настаивает Виктор.

— Мы увидимся в фонде. Ты же будешь в понедельник на собрании?

— Это долго, Алесия, — цедит сквозь зубы.

— Другого варианта нет. Если продолжишь настаивать и названивать мне до понедельника, буду вынуждена снова отправить твой номер в блок, — с нажимом говорю я, закрывая вопрос как минимум до начала следующей недели.

— Значит, в понедельник, — сдается Вик.

— Как дедушка пережил твой отъезд?

— Нормально. Правнуков требует. Я ему обещал, что через год с женой приеду. Полетишь со мной?

— Виктор, прекрати! — я начинаю закипать.

— Скажи, ты все еще с ним? — подчеркнутый холод в его голосе пробирает меня до дрожи. — Вопрос простой. Да или нет.

— Да.

— Все серьезно?

— Это не твое дело, — огрызаюсь я.

— Значит, нет, — обрадованно заключает Виктор. — Увидимся в понедельник, Леа.

Кравцов

— Ты в порядке? — пятый раз за два часа, что мы торчим в баре напротив моего дома, спрашивает Олег Богданов. Мы оба уже слегка набрались, и, возможно, он просто запамятовал, что я четырежды отвечал: «нормально». Либо не поверил. На самом деле, мое состояние далеко от нормы, и выпитая бутылка коньяка отвлечься и забыться не помогла.

— У каждого хирурга есть свое кладбище, — покручивая стакан с янтарным напитком, бросаю избитую фразу. — Но я надеялся, что мое появится позже, — добавляю, прежде чем опрокинуть в себя очередную порцию алкоголя.

— Ты уже полгода самостоятельно оперируешь, — напоминает Олег. — Успешно оперируешь. Маковецкий пророчит тебе успешную карьеру, а он просто так словами не раскидывается.

— В курсе, — киваю, разливая остатки из бутылки. — Я сделал все, что от меня зависело.

— Вот именно, — подхватывает Богданов. — Врачи не Боги, Саш. Пациенты иногда уходят, каким бы гениальным не был хирург.

— Давай о чем-нибудь другом поговорим, — нахмурившись, прошу я.

Ни к чему снова и снова мусолить морально тяжелую для меня тему. Без сомнений, я это переживу. Впереди выходные. Надо провести их так, чтобы не осталось времени на внутренние загоны. Уговорю Веснушку поехать со мной в Завидное. Побудем вдвоем на природе, погуляем, попьем вина и потрахаемся от души. В понедельник явлюсь на работу, как новенький.

— Как мать? — Олег опять задает не самый удачный вопрос. Я морщусь, словно съел кружок лимона.

— Супер, — отзываюсь с едкой иронией. — Говорит, что у них с отцом второй медовый месяц. Вся цветет и пахнет.

— А Юлька смирилась? Больше не лезет к Сергею Давыдовичу? — развивает тему Богданов.

— Тест ДНК поставил точку в их бурном романе, — произношу с сарказмом. — Отец тот еще мудак, но не лох. Может, теперь начнет думать той головой, что на плечах, а не той, что в штанах.