— Мне иногда приходится работать в приютах для бездомных. Туда приходят люди с улиц, и почти всем необходима медицинская помощь, — заметив мой удивленный взгляд, объясняет Веснушка.

— Не боишься заразу подцепить? — интересуюсь я, наблюдая, как она ловко и аккуратно накладывает бинт.

— У нас есть четкие инструкции по безопасности, — сухо произносит Олеся, отпуская мою руку. — Готово. Ничего серьёзного. Заживет быстро, — ободряюще улыбается она.

— Завтра ассистирую Маковецкому на серьёзной операции во второй половине дня. Сто процентов не допустят. — разглядывая забинтованные пальцы, делюсь своими опасениями.

— Лучше предупреди заранее, чтобы тебя заменить успели, — советует Олеся. — Тебе как минимум неделю нельзя работать в перчатках.

— А то я сам не знаю. Ладно, хер с ним. Буду карты пациентов заполнять, — озвучиваю тоскливый прогноз на ближайшие несколько смен.

— Вот и правильно, мудрое решение, — хвалит меня Олеся.

— Ты, кстати, своих предупредила, что со мной уехала? — переключаюсь на другую тему. — А то увидят твою машину без хозяйки, тревогу поднимут.

— Я написала маме, что моей подопечной понадобилась срочная помощь, машина не завелась, и пришлось уехать на такси.

— Она поверит? — скептически спрашиваю я. Олеся уверенно кивает.

— Поверит. У нас не принято врать друг другу.

— И часто ты этим пользуешься? — хитро прищуриваюсь, разглядывая миловидное лицо, на котором особенно ярко выделяются крупные выразительные глаза.

— Исключительно в благих целях. Не хочу, чтобы родители волновались по пустякам, — совершенно искренне признается Олеся.

— Именно поэтому ты решила съехать с элитной родительской трешки на Арбате в общагу? Чтобы они не волновались по пустякам? — подливаю немного дегтя в слишком приторный чан с медом. Застигнутая врасплох моим вопросом она недовольно поджимает губы. — Не злись, Веснушка, я и сам в твоем возрасте стал жить отдельно. Тоже, кстати, начинал с общаги. Полгода продержался…

— Пока не выгнали, — не дав мне договорить, с триумфом заявляет Леся, решив блеснуть своими познаниями о моей нескромной персоне. — О тебе там не забыли, Страйк, — лукаво улыбается она.

— Собираешь слухи? — наигранно возмущаюсь я.

— Слухи бегут впереди тебя, Кравцов, — небрежно фыркает Веснушка.

— А ты у нас святая невинность?

— Ангел во плоти, — ее невозмутимой уверенности можно только позавидовать. — В отличие от тебя, у меня идеальная репутация. Ни одного темного пятнышка, никаких скандальных слухов, — без зазрения совести хвастается Олеся.

— Чиста, как Дева Мария, — иронично подытоживаю я, двигаясь к разговорившейся Веснушке, пока не упираюсь бедром в разделяющую панель. — Тихоня и скромница, спасающая всех несчастных и обездоленных. Благодетельница. Защитница. Идеальная дочь.

— Это такой завуалированный стеб? — почувствовав подвох, Олеся настороженно сдвигает брови, но не спешит трусливо отпрянуть, продолжая неподвижно сидеть вполоборота ко мне с прямой спиной и вопросительным выражением в глазах.

— Нет, просто удивляюсь, как ты такая правильная и высокоморальная дала мне на первом свидании? Что-то тут не сходится, Лесь, — низким бархатистым голосом говорю я, опускаю взгляд на нежные губы, вспоминая, какими податливыми и бесстыжими они могут быть, лениво сползаю ниже, по оголенному плечу к груди. Если на Олесе и есть бюстгальтер, то очень тонкий, потому что через хлопковую ткань футболки я вижу очертания ее сосков. От настойчивого внимания они твердеют и приподнимаются буквально за считанные секунды. Воздух в салоне раскаляется до температуры плавления. Олеся плотно сжимает бедра, и мой член мгновенно распознает это движение, как готовность «святой невинности» принять его как можно глубже. Я сглатываю, облизывая губы. В горле сухо, как в пустыне, в брюках невыносимо тесно. Как так, бл*ь? Я до нее даже не дотронулся. Надо срочно исправлять… Обхватив Веснушку за шею, резко тяну ее на себя. Накрываю горячие губы своими, целую глубоко и жестко, толкаясь языком в теплую полость рта. Она отвечает скованно, оторопев от неожиданности. Перехватив контроль, я усиливаю натиск, имея нежный рот как заблагорассудится. От сумасшедшего желания закипает кровь, вынуждая меня действовать напористо и быстро. Рывком задираю ее футболку и грубо сжимаю грудь через кружево белья, нетерпеливо дергаю чашечки вниз, заставляя круглые мячики выпрыгнуть из тесного убежища. Чееерт, стояк натягивает ширинку так, что та вот-вот лопнет. Одурев от похоти, я хриплю что-то нечленораздельное, поглаживая твердые соски. Отстраняюсь, чтобы посмотреть на охренительно упругую тройку с идеальными острыми вершинками, и почти с завистью наблюдаю за собственными пальцами, ласкающими безупречную грудь. У меня реально крышу сносит от этого зрелища, предохранители горят, мозг вырубается, оставляя голые инстинкты. Я нетерпеливо тянусь к припухшим губам, одновременно дергая пуговицу на ее джинсах. Но вместо мягких нежных губ целую пустоту.