Забравшись на высокий стул у барной стойки, прошу бармена сделать мне алкогольный глинтвейн. Немного расслабиться не помешает, хотя с одного я вряд ли опьянею. Зато согреюсь и время до возвращения Страйка убью. Конечно, можно было попроситься к Варьке в общагу. Она бы меня пустила, даже если к ней кого-то подселили. Варя — добрый человечек, безотказный. Даже странно, что мы так и не стали с ней близкими подругами. Привязанность к нормальным и здоровым людям меня страшит возможными разочарованиями. Я не боюсь разочароваться сама, скорее, наоборот. Любая близость строится на эмоциональной связи и взаимности, а я не уверена, что мне есть что предложить другому человеку… на длительной основе. В отличие от моих родителей, я не питаю иллюзий и не верю в чудеса. Ружье, которое выпустило в меня уже два выстрела, все еще заряжено, и нет никаких гарантий, что следующая пуля не прилетит завтра или через год. Я видела слишком много слез, горя и страданий за месяцы и годы, проведенные в онкологических больницах, чтобы поддаться эгоизму и позволить кому-то привязаться ко мне. Выстроила вокруг себя собственную систему дистанций и в отношения с Виктором ввязалась по большему счету больше из-за того, что он не хотел ничего серьезного. Потом история повторилась, но уже со Страйком. Разумеется, это было не осознанно. Скорее интуитивно. Никто в открытую не признается себе, что выбирает мудаков-потребителей не из мазохистских побуждений, а из соображений безопасности и личной гиперответственности.

— Привет, тут не занято? — раздается смутно-знакомый женский голос. Дернув головой, я удивленно приподнимаю брови, узнав в обратившейся ко мне девушке нашу со Страйком соседку.

— Майя, — вспоминаю ее имя. Она дружелюбно улыбается.

— Ага, — кивает, показывая на свободный стул рядом со мной. — Присяду? Ты не против?

— Садись, конечно, — пожав плечами, я присасываюсь к своему глинтвейну, озадаченно наблюдая за яркой девушкой, изящно взгромоздившейся на барный стул. Одетая в жутко-неприличное короткое платье, она ничуть не стесняется, когда подол поднимается по самое не могу. Закинув ногу на ногу, Майя перебрасывает густую копну волос на одно плечо, грациозно удерживая осанку, и заговорщически подмигивает мне.

— Не люблю напиваться одна. Составишь мне компанию?

— Я никуда не спешу, — отвечаю уклончиво, не совсем понимая, чем привлекла внимание этой шикарной пираньи. Может быть, ей и правда одиноко? — А есть повод напиться?

— Ага, — снова кивает она, слегка приуныв. — Каждую субботу один и тот же повод.

— Какой? — интересуюсь я.

— День мудозвона, — низко смеется Майя. — Отмечаю его с завидной регулярностью и исключительно по субботам.

— Привет, красавица, тебе как обычно? — наклонившись над стойкой, по-приятельски спрашивает у Майи молодой симпатичный бармен, нагло заглядывая в вырез на ее платье, который, кстати, почти до пупа. Не понимаю, как она не боится сиськи потерять? Слишком резко повернулась или наклонилась — и всё наружу. Просто удивительная раскрепощенность, я бы сказала — на грани эксгибиционизма.

Бармен устраивает целое мини представление, пока делает для Майи Секс на пляже. Увлекшись шоу, я сама не замечаю, как кончается мой Глинтвейн, и Майя уламывает меня на другой коктейль. Фирменный от Миши. Миша — это имя бармена, настойчиво пытающегося привлечь внимание красивой брюнетки.

— Ну как? — нетерпеливо любопытствует Майя, ожидая моего вердикта. Сделав глоток, я слегка морщусь.

— Неплохо, но крепковато для меня.

— После третьего градус почти не ощущается, — «утешает» Майя. — Ну, с днем мудозвона, соседка, — предлагает она тост, стукнув своим бокалом по моему. — За всех мудозвонов нашей необъятной страны! — хитро подмигнув мне, девушка осушает коктейль наполовину