— Я бы не сказал, что мне было как-то особо тяжело, — благодушно отвечает Вик. — Переезд был всего один. Отец получил должность во французском консульстве в Москве, когда мне было пять. Мама годом позже. До десяти лет я оставался в Париже, жил с дедом в его поместье. Переехал к родителям уже в осознанном возрасте и с четким пониманием, что мой дом отныне здесь, в Москве. Я ходил в школу при посольстве, учил русский язык, завел много новых друзей, — подробно рассказывает Виктор, слегка подыгрывая моей матери жестикуляцией.

Они оба выглядят, как важные гости на приёме у английской королевы. Мартен в строгом деловом костюме с бабочкой и белоснежным воротничком, маман в стильном классическом платье, с безупречным макияжем и прической. Я на фоне их аристократического великолепия чувствую себя случайно затесавшейся на пир господ деревенщиной, хотя и постаралась одеться прилично… для дня рождения на даче. Черные джинсы, кремовая водолазка и кроссовки. Волосы заплела в длинную косу, накраситься забыла. Вылитая Дуняша, дочь настоящего русского богатыря. Папа, к слову, у меня весьма крепкой комплекции. Высоченный, здоровенный. Одни плечищи чего стоят. Мы с мамой рядом с ним, как две Дюймовочки. Он хоть и именинник сегодня, но тоже решил одеться по-простому. В смокинге рыбу на гриле готовить несподручно. Семга, кстати, уже аккуратно разложена по тарелкам.

Сервировка стола сегодня на высшем уровне. Как в лучших домах Парижу. И смешно, и грустно. Мама с раннего утра меня гоняла, как Золушку, и сама не оставалась в стороне. Совместными усилиями выдраили небольшую гостиную, достали хрустальный бабушкин сервиз, отполировали до блеска, потом взялись за готовку и едва управились к трем. Жульен, трюфели, луковый суп, цыплёнок в вине и салат с анчоусами под лимонным соусом… Видел бы Кравцов весь этот ассортимент, удавил бы меня на фиг. Ему я ничего сложнее пельменей и омлета не готовила. Клянусь, исправлюсь! Завтра приеду и что-нибудь вкусненькое сварганю, полы помою и унитаз начищу. Даже рубашки его поглажу. Честное слово!

— Не скучаете по Парижу? — с интересом любопытствует мама, не сводя пристального взгляда с моего липового жениха. Не могу с уверенностью сказать, что он ей понравился, но неприязни не вызвал — это факт. Пока она присматривается, а вердикт озвучит позже и мне лично.

— Не успеваю соскучиться. У деда в последнее время обострились проблемы со здоровьем, приходится часто летать в Париж и жить на два дома, — с печальной миной сообщает Виктор.

— Сожалею. Надеюсь, сейчас все в порядке? — осведомляется маман, одарив Виктора сочувствующим взором.

— А что себе старика не заберете? — вступает в разговор отец. Кажется, сегодня это его первое официальное обращение к Виктору. Папа, вообще, всегда такой молчун. Не любит он попусту чесать языком.

— Пробовали уговорить, но дед у меня с характером. Не поддается. Говорит: умирать буду дома.

— Его можно понять, — хмыкнув, кивает папа. — А у тебя какие планы на будущее? И на Олесю в частности?

— Планы? — Виктор немного теряется от панибратского тона и вопроса в лоб, но быстро приходит в себя и отвечает четко и по делу: — Я закончил Институт Дружбы Народов, работаю в крупном благотворительном фонде. Собираюсь и дальше развиваться на данном поприще. На Олесю у меня самые серьезные планы. Не волнуйтесь, в Париж не увезу. Здесь обоснуемся.

— Не рановато ли для серьезных планов? — прямо спрашивает отец. — Олесе всего девятнадцать. Куда спешите?

— Игорь, они оба уже взрослые, сами решат, как для них лучше, — мама дотрагивается до папиного плеча, смущенно улыбаясь гостю. — Тем более, что о браке пока речи не идет. Я же правильно вас поняла, Виктор?