Интересно, почему это работает именно так? Людей, с кем ты всю жизнь будешь связан кровными узами, мы не выбираем, а они не выбирают нас, но, что бы там ни было, друг для друга мы остаемся родными. А когда ты пытаешься создать собственную семью, новую, не основанную на кровном родстве, начинаются сложности. Может, все дело в возможности выбора? Когда его нет, ты учишься смирению, контролю, принятию, а когда он есть, жадность и эгоизм подталкивают к желанию попробовать и посмотреть все. Разумеется, бывают и исключения. Дети не общаются с родителями, родные сестры и братья тоже могут потерять интерес друг к другу, но они не перестают быть родственниками, а когда муж и жена разводятся, то их не связывает ничего, кроме воспоминаний и условностей. Даже совместные дети не всегда становятся причиной для общения. Так где она, настоящая близость? В традициях, ценностях и ДНК или же только в голове и сердце? Может ли действительно кто-то по собственной воле выбирать одного и того же человека каждый день на протяжении нескольких десятилетий?

Позади тихо хлопает дверь, и я выглядываю из-за спинки кресла. На террасе стоит Карина и приподнимает правую руку, в которой держит хрустальный графин.

– Ты лучшая сестра на свете. – Я протягиваю ей пустой бокал.

– Знаю, – закатывает глаза Карина.

Она наливает мне вина и садится в кресло, пододвинув его немного ближе. Коротко опускает взгляд и покусывает щеку изнутри. Понимаю, что ей хочется услышать мнение насчет Влада, но она боится задеть мои чувства. Боится, что в этом дурацком состоянии я не смогу за нее порадоваться. Не хочет дразнить.

– Он классный, – искренне говорю я. – И вы отлично смотритесь.

– Спасибо. – Карина облизывает губы и заправляет волосы за уши, немного повеселев. – Ему у нас тоже понравилось.

– Прости, если я была не слишком приветлива. Надеюсь, я не сильно его напугала.

– Конечно нет. Я предупредила, что ты много работаешь и можешь быть уставшей. Все в порядке.

– Хорошо, – киваю я, раскручивая вино в бокале.

Карина молчит, нервно ерзая в кресле. Она явно хочет сказать что-то еще, но медлит.

– Малышка, ты можешь говорить со мной о Владе. Обещаю, что не стану звереть от зависти.

– Как думаешь, у нас… ну-у-у… получится что-то серьезное? – приглушенно спрашивает она.

– А вы об этом не говорили?

– Если честно, мне страшно начинать этот разговор. Не хочу грузить его, вдруг все испорчу. Сейчас все так хорошо.

– Не думаю, что это разумная стратегия. Если он…

– Признаний еще не было, – перебивает Карина.

– Сколько ему? Я забыла.

– Двадцать пять в этом году.

– Ну, пупсом его уже не назовешь.

– Это его первые официальные отношения.

– Правда?

– Угу. Там долгая история, но если коротко, он со школы профессионально занимался танцами вместе с братом, и времени на это просто не было.

– Ого. С его внешностью в это верится с трудом.

– Я сказала, что у него не было отношений, а не о том, что он девственник. Там с навыками все в порядке, – фыркает сестра.

– Ладно-ладно. Я тебе верю, не кипятись.

Карина отворачивается. Тихо шелестят вишневые листья, молодой месяц разливает по верхушкам крон серебряный свет. Ее бывший парень, Дима, уехал учиться в столицу. Они встречались полтора года с середины десятого класса, и все казалось очень даже серьезным. Дима был знаком с нашей семьей, Карина тоже знала его родителей, случались и ночевки, и совместные поездки на несколько дней, строились общие планы, но буквально через пару месяцев после его отъезда в университет они расстались. Дима не был моральным уродом, и все-таки его чувств не хватило для отношений на расстоянии.