Тошнотворный аромат разрывает пространство, не оставляя и намёка на сладость, остаётся только гниль и боль.

Шэлла же, раскинув руки, безмолвно лежит на окровавленном молочном ковре. Её изумрудные волосы больше не сверкают, безжизненно поблекнув, они скрывают выражение её лица, но у меня нет сил, чтобы сделать шаг в комнату и отвести их, взглянув напоследок на её глаза.

Падая на колени, я вместе с громом разрываю пространство диким криком, моля о прощении.

8. Глава 8.

Сколько я безвольно сидела на коленях, уперев кулаки в пол? Не знаю. Слёз не осталось, только сухость в глазах. Казалось, что в последний раз так горько я рыдала на похоронах матери… с тех пор ни слезинки. Хотя нет, я забыла про магическую клятву, но там страдало тело, сейчас же у меня разрывалась душа.

Запах в комнате больше не сбивал с ног, я почти к нему привыкла. Он ощущался так же остро и зловонно, но я словно смотрела на всё со стороны. Зациклившись, не спускала глаз с большой чёрной мухи, что медленно ползла по белому дубовому полу. Мне казалось, что фактура дерева в этой комнате – неоднородная поверхность с царапинками, оставленными острыми каблуками туфель – навсегда сохранится в моей памяти, как и узоры на её крыльях. Они вздрагивали… муха не решалась то ли взлететь, то ли продолжать перебирать лапками. Пока не оказалась около засохшего края тёмно-красной лужи. Кровь уже давно сгустилась, постепенно пропитывав пол и засыхая. На некоторых досках около окровавленного ковра прожилки стали гораздо темнее, окрасившись в красный.

Запах… я неожиданно быстро привыкла к нему, и теперь он не вызывал у меня тошнотворного рефлекса. Я то медленно бросала взгляд на девушку, то отводила… Надо было начинать искать сразу. Да что там! Нельзя было отпускать!

Её волосы пожухли, словно скошенная трава, а руки… Тёмные пятна, оставленные сильными пальцами, они сохранят навсегда.

Ухватившись за косяк, я медленно поднялась. Ноги затекли, и мне пришлось слабовольно дать себе ещё время. В тот момент, когда я всё же подошла к ней, то невольно вздрогнула, внутренности вновь скрутило, и я умоляла их взять себя в руки. В первый раз в жизни мне довелось увидеть жертву убийства; надеюсь, и в последний.

Острый клинок в сердце – верный способ для моментального убийства дракона. Всего пара ударов, и она была мертва. Если бы её ранили в менее важное место, и у неё было бы больше времени, она могла бы попытаться обратиться и тем самым сохранить себе жизнь. Я знала: девушка обращалась, её зверь был силён. Во вторую встречу она хвасталась, что была гордостью семьи, да и среди подружек отличалась сильной ипостасью.

Не знаю, зачем, но я всё же присела около неё и медленно потянулась дрожащими пальцами к волосам, желая увидеть лицо. Случайно коснувшись холодной кожи, замерла, не мигая, глядя на свои руки. Мелкая дрожь била моё тело, и я понимала, что меня накрывает вторая волна истерики, а вместе с этим пониманием пришло осознание, что я не одна. Тяжёлые нескрывающиеся шаги на лестнице кричали, что ко мне движутся как минимум пара человек, а может быть, и больше.

– Ни с места! Поднимите руки и медленно отойдите от неё! – холодный приказ заставил меня испуганно втянуть голову в плечи. – Я кому говорю?! Поднимите руки!

– Всё не так, как вы подумали… – попыталась возразить я, поворачиваясь, но была грубо прервана твёрдыми руками. Меня вздёрнули на ноги и, заломив руки, повели в сторону от Шэллы.

Комната стремительно наполнялась драконами, что вовсе не горели желанием меня слушать. Все мои испуганные заикания утонули в общей суете. Мужчина с грубой хваткой передал меня своему более юному коллеге. Ретивости ему не занимать, от того я не заметила, как мои руки сковали антимагические наручники. Могли бы обойтись и обычными, но они же не знали. Повернув напоследок голову, я увидела, как над девушкой склоняются, и кто-то, наконец, убирает волосы. В этот момент её безжизненное восковое лицо запечатлелось в моей памяти навсегда.