Во время предвыборной кампании группа американских консультантов без ведома вашингтонских политических кругов связалась с политтехнологом Диком Моррисом, который работал на Белый дом во время избирательной кампании Клинтона, и пригласила его в Москву проконсультировать команду Ельцина – прежде всего его дочь и главного советника Татьяну Дьяченко, – как добиться победы на выборах{67}. В 1996 году после настойчивых слухов, что его будто бы уговаривают отменить выборы, Борис Ельцин по рекомендации своих американских советников повел активную и наступательную избирательную кампанию. Он поднял свой рейтинг и выиграл президентские выборы во втором туре, где его соперником был Геннадий Зюганов. Отчасти победой Ельцин был обязан тому, что завербовал в свой стан одного из своих политических противников – генерала Александра Лебедя, а отчасти тому, что россияне в конечном счете сочли его кандидатуру меньшим злом по сравнению с другими. До сих пор не умолкают дебаты о том, насколько свободными и честными были выборы 1996 года, однако администрация Клинтона испустила дружный вздох облегчения, когда победителем на выборах был объявлен Борис Ельцин – невзирая на то, что в период между двумя турами он пережил тяжелый сердечный приступ. Ельцину эта победа далась слишком высокой ценой. Несмотря на усилия сохранить все втайне, известно, что после 1996 года российскому президенту так и не удалось восстановить прежнюю физическую форму. Его внутренняя политика стала еще более непостоянной, эксцентричной и противоречивой. В 1997 году экономика России более или менее восстановилась, но в 1998 году азиатский финансовый кризис со всей силой ударил по российскому послевыборному «экономическому чуду». В августе 1998 года обрушился рубль, что ввергло в жесточайшие экономические трудности и так с трудом боровшихся за существование россиян. Многие в результате лишились всех своих сбережений. И теперь они вспоминают 1990-е годы как время великих бедствий.

Перед новым российским руководством встала серьезнейшая внешнеполитическая задача – определить, каковы же новая идентичность и новые интересы посткоммунистической России, и выработать средства, которые позволили бы успешно добиваться этих новых целей. Команде Ельцина так и не удалось прийти к единому мнению относительно национальной идентичности и национальных интересов России, и она постоянно колебалась между сотрудничеством и конфронтацией с Западом. Вначале создалось впечатление, что сотрудничество возьмет верх. В администрации Клинтона бытовало мнение, что все внешнеполитические решения Ельцин принимает единолично. «Царствую» – такой глагол он любил употреблять{68}. Первый министр иностранных дел в правительстве Ельцина 41-летний Андрей Козырев в прошлом был советским дипломатом. Еще в самом начале он обозначил свои взгляды: «Наш выбор – …прогресс в соответствии с общепринятыми мерками. Их изобрели на Западе, и в этом смысле я западник и есть. Запад богат, и нам надо дружить с ним – это своего рода клуб первых стран мира, к которому Россия должна по праву принадлежать»{69}. Будучи прагматиком, Козырев понимал, что в интересах России – интегрироваться в евроатлантические институты. Его заместителя Георгия Мамедова официальные представители США считали «достойным переговорщиком»