На нас начинают обращать внимание. Но мне плевать на всех вас, слышите?! 

Втягиваю запах, наполняя легкие, и он раскладывается на множество. На естественный запах, чужие прикосновения, сигаретный дым, прогорклое жареное масло, алкоголь. От волос, раздражая, пахнет мужским шампунем. Но лица касалась только хозяйка, аромат кожи яркий, провожу губами по подбородку, пробуя кончиком языка на вкус. 

— Откушу, — шипит она, а мне не удается мазнуть по ее губам своими — изворачивается, прячется. 

— Ты чувствуешь? — скрещиваем взгляды. — Ты чувствуешь?!— срываюсь и ору. Впервые терпение настолько быстро меня покидает. 

— Да! Ненависть! — отвечает девица в тон мне и замахивается для удара. Было смешно наблюдать, как хрупкая девчонка справляется с другими, а вот получать самому, оказывается, не так интересно. За пару минут знакомства удар по лицу и получил бы еще множество, если бы не увернулся. 

— Надо же, мне попалась злючка, — сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. — Маленькая зеленоглазая злючка.

Болезненный смех рвется наружу. Спасибо, Богиня, преподнесла подарочек — экзотичный цветок с ядовитыми шипами. Я как-нибудь посмеюсь над шуткой. Потом. Нескоро. Брюнеточка змеей извивается в моих руках. Если бы не злость в ее глазах, подумал бы, что провоцирует. Трется грудью, отталкивается лбом, касаясь лицом моей шеи. И приятно, черт бы меня побрал, даже хватку ослабил, позволяя больше.

— Интересно, что же в вас заставляет отказаться от других? 

— Ты больной? — хмурится она. 

— Сейчас и узнаем. 

Не даю возможности отвернуться, жестко фиксирую подбородок пальцами. Волчица не ожидает поцелуя, позволяет не только ощутить вкус ее губ, но и проникнуть внутрь. Несколько мгновений стоит каменным изваянием, не принимая никакого участия, растерянно хлопает глазами, я же маниакально исследую ее язычок. Первое неловкое ответное прикосновение реально срывает планку, хочется ее сожрать. Вытянутая и напряженная стрелой в моих руках, она слегка расслабляется.

— Эй, мужик. — Тот, кому брюнеточка отдавала ключи, преодолел расстояние от стола.

— Отвали.

— Ты не понял, — мужские пальцы тянутся к моей злючке, а зверь готов вывернуть их под разными углами, — она моя девушка. 

Зверь тут же дорисовывает картинку в моей голове, на которой парень принимает неестественную позу для живого человека, да и для мертвого тоже.

— Уйди, — избавляюсь от пьяного блеяния рядом. А в голове пульсирует рычание зверя: «Моя… моя… моя…» Запах волчицы глубоко заседает, откладывается, вплетается прочными нитями.

Хаотичные выпады и атаки его друзей пару раз достигают меня. Первый удар вскользь пересчитывает ребра, но выбор невелик: или мои ребра, или спина вырывающейся волчицы. И чего она дергается? Неужели это недоразумение, что только что оторвало зад от стола, для нее имеет хоть какую-то ценность. Присоединяется третий, и становится сложнее удерживать брыкающуюся девчонку так, чтобы не подставить под чей-нибудь кулак. Самый мелкий заходит со спины, умом понимаю, что его удар не причинит мне вреда, но тело само реагирует: разворачиваюсь, ослабляя хватку на женской талии. И мне тут же прилетает острой коленочкой аккурат по яйцам. Вот это фейерверк ощущений, не пожалела сил. Как там говорят, на пяточках попрыгать надо, чтоб отпустило? Ну, злючка, поймаю, будем играть в доктора! Темные волосы только и мелькнули в полумраке клуба, словно кошка недовольно дернула хвостом. 

— Да отвалите. — Три четких несильных удара, и я, расталкивая людей, расчищаю себе дорогу, не разбирая, кто передо мной. Охрана спешит навстречу, вижу по глазам, точно по мою душу: — Трое устроили драку. Можете забирать, я выполнил вашу работу.