Скорее всего, пошлёт меня нахрен – вот только уже будет поздно.

Едва я заканчиваю с готовкой, на кухню подтягиваются остальные; они окидывают нас с Игнатом подозрительными взглядами и плюхаются на стулья по обе стороны от брата. Мы молча поглощаем еду, думая каждый о своём, и я понимаю, что сидеть в четырёх стенах больше не могу. О череп бьётся настырная мысль о том, что я не знаю даже имени девушки, и почему-то сейчас это стало для меня очень важным – будто это укрепит нашу с ней связь, если есть куда больше. Принц хмурится – заметил лихорадочное сияние на моём лице – но никак это не комментирует, и я расслабляюсь.

Я почти уверен в том, что братья подозревают меня в сумасшествии.

За те несколько часов, что я провёл дома, мороз на улице явно окреп – земля была покрыта тонким слоем инея. Ледяной ветер налетал порывами, раскачивая деревья, а мне было плевать – как был, в одной футболке, я выперся за ворота и поплёлся туда, куда меня тянуло. Это было похоже на то, как птицы отыскивают путь на юг – с той лишь разницей, что моим магнитным полюсом стала девушка. Идти было легко, ноги сами несли меня вперёд, прямо к россыпи пятиэтажных зданий; чёрт, это осложняло задачу: если бы она жила в частном доме, навещать её было бы проще. Но я не собирался вламываться в её квартиру – просто хотел послушать разговоры и, возможно, таким способом узнать её имя.

Перед одной из пятиэтажек торможу; если бы не этот внутренний компас, найти наугад её дом было попросту нереально, но когда ты сын Всадника – да ещё и в опале – это оказалось легче лёгкого. Рассматриваю горящие светом окна от первого до пятого этажа, отмечая, что на входной двери нет домофона: в дом мог попасть кто угодно без особых  усилий. Меня такой расклад не устраивал – девушка должна быть защищена по максимуму; быть может, у меня получится профинансировать местные службы, чтобы они оснастили ими все подъезды...

– Ну и какого же хрена ты здесь забыл? – раздаётся за спиной голос Принца. От неожиданности вздрагиваю – неслабо я в собственных мыслях закопался – и брат удивлённо усмехается. – Надо же, я застал тебя врасплох.

– Что ты здесь делаешь? – мрачно интересуюсь.

– Я с тобой две тысячи лет нянчился – думаешь, отпустил бы одного?

Хмыкаю.

– А я-то всё это время думал, что я тебе вместо няньки!

– Так что, зачем ты сюда припёрся? – снова спрашивает, а потом хмурится. – Подожди, попробую угадать: она здесь живёт, да?

– Это не то, о чём ты подумал.

– Точно? То есть, ты не преследуешь девушку, как безумный Всадник-сталкер? – С моих губ срывается нервный смешок, и брови Принца удивлённо взлетают. – Боже правый, да ты и впрямь обезумел.

– Я всё равно не смогу объяснить тебе то, что чувствую, а ты всё равно не поймёшь, так что не вижу смысла даже начинать этот бессмысленный разговор.

Иду к подъезду и вхожу внутрь; здесь довольно темно, и я снова ловлю себя на мысли, что мне всё это не нравится. В голове против воли всплывает воспоминание о том, как практически в таком же тёмном подъезде я лишил жизни мать троих детей, которая вылечилась от онкологии. Чувство вины наваливается на меня толстым стёганым одеялом, и я в который раз проклинаю отца.

Надеюсь, этому сукину сыну всё бумерангом вернётся...

На пятом этаже замираю и всматриваюсь в дверь слева; я не могу видеть сквозь стены, но воображение услужливо подсовывает мне картинку происходящего в притянувшей меня квартире. Я слышу ровное дыхание и сбивающееся с ритма сердце той, что стеклянным осколком засела в голове, и явственно представляю, как она лежит на кровати, уверенная в том, что находится в безопасности. Не будь у меня чувств, ничто не смогло бы спасти её от меня – даже металлическая дверь не стала бы преградой. Но они были, и мне хотелось сгрести девушку в охапку и просто утащить к себе домой, где она точно была бы под защитой – моей и моих братьев. Конечно, они не одобряли моё поведение, но точно не отказали бы ей в этом – просто потому, что это важно для