Наши взгляды с предводителем снова пересеклись, и желание возражать, жалобно скуля, уползло в такие тайники сердца, в которые лучше не заглядывать.

— Мы едем, — коротко приказала я Виктории замолчать. Эрина только смотрела на происходящее во все глаза и молчала.

Понимала, что не надо встревать. Эрина всегда была понятливой.

— Добро пожаловать в Гринвид, фронны! — усмехнулся главарь и распахнул дверцу экипажа.

— Благодарю вас, фрон Хемминг! — произнесла я и вложила ладонь в протянутую руку. Предводитель отряда посерьёзнел и, пристально посмотрев мне в лицо, кивнул.

— Будем знакомы, фронна Рогенда. Я слышал о вас.

2

— О тебе слышали во всех уголках королевства. О моём Алом Георгине, рыжеволосой принцессе, — шептала Леди-мама, расчёсывая мои гладкие волосы.

Она любила делать это самостоятельно, не позволяя никому, кроме доверенной служанки, приставленной ко мне, касаться их щёткой. В них моя Сила, моя особая власть, но через волосы враг может нанести мне вред.

— Не называй без нужды даже свои имя. Те, кому надо, знают его, а незнакомцам не называй. Бойся вреда. У принцессы много врагов.

А теперь я сидела в экипаже, укутанная мехами и шкурами, и ехала навстречу неизвестности вместе с моими спутницами и служанкой, которую благодаря заступничеству нас троих, оставили при госпожах. Маленькое окошко было зарешечено и сквозь него нельзя было разглядеть, что за окном, день или ночь.

— Что случилось, госпожа? Ваши волосы, у меня в глазах темно, или они поменяли цвет? — Виктория шептала молитвы прежним Богам и грела ладони, а потом взглянула и произнесла странные слова, вырвавшие меня из раздумий.

Эрина, до этого опустившая голову и тоже повторявшая молитвы, резко посмотрела, прищурив глаза. В экипаже, освещённом только тусклой лампой под потолком, было нелегко разглядеть даже собственные руки.

Служанка Мектильда, так и не пришедшая в себя от пережитого ужаса быть изгнанной дважды, только сидела у моих ног на полу на толстой шкуре, притянув колени к лицу, и раскачивалась из стороны в сторону под собственное бормотание.

Если бы её увидели в таком состоянии дома, черноволосую, растрёпанную, полуодетую с безумными глазами, то тут же признали носителем Чёрного Дара. Прорицания считались под запретом, они навлекали беду на того, о ком говорили.

— Что ты сказала? — мотнула я головой, отгоняя призраки прошлого. — Что с моими волосами?

— Они потемнели, ваше высочество, — выдохнула Виктория, словно задыхалась. Они с Эриной смотрели на меня, как на призрак давно почившего. — Они не такие, они тёмные...

— Это всё демонский огонь, — прошептала Эрина, переглянувшись с соседкой. —Говорят, что огня не было, это лишь негаснущее пламя для лампы.

— Не знаю, тебя же обожгло, — протянула Виктория. — Госпожа, посмотрите, что с её рукой.

Виктория на всякий случай отодвинулась в дальний угол кареты.

Эрина, скривив губы, быстро закатала рукав платья и с растерянным видом протянула руку, чтобы показать: на её белой кожи не осталась ни следа. Виктория со своего места вытянула шею и тоже глянула, словно не верила.

— Так что с моими волосами? — нахмурилась я, ощупывая их. Я так и не успела расплести косы ко сну, поэтому они всё ещё лежали толстыми змеями на затылке, и посмотреть, какого они цвета, не могла.

— Потемнели, — поджав губы, кивнула Эрина, пряча руку под шубу, наброшенную на плечи. — Но, может, просто здесь мало света, ваше высочество.

— Не называйте меня так! Мы уже не те, кем были. Помните новые имена, возможно, они помогут нам там, куда едем, — только и успела произнести я, как экипаж дёрнулся и на мгновение остановился.