— Ну… я ж тогда не знал, что с реки, — невозмутимо поправился он. — По какому-то следу кот очень уверенно бежал. Я еще подумал, не могла ли дартаунская черная ведьма мстить тебе за что-то, похитив твоего фамильяра для ритуала?

— Нет у меня никакого фамильяра, и никаких черных ведьм я знать не знаю! И в Дартаун я только направлялся!

— Ладно, ладно, не скромничай, парень. А то я не знаю, как эти мымры охотятся на таких вот молоденьких мажонков, у которых молоко на губах не обсохло и руки нежные, как у девушки, — рассмеялся ловец. — Для ведьм это самый сахар.

Я посмотрела на свои руки. Нарощенный объем, придававший им мужской вид, остался на месте, его так просто водой не смоешь, как и горбинку на носу, накладки на скулах и подбородке, изменившие мое лицо и руки до неузнаваемости. Мое ноу хау, сплав магии и физического грима, исключало возможность быстрого разоблачения. Значит, ловец на понты берет.

— Нормальные руки! У всех магов такие! — фыркнула я. И обличающе показала ножом на руку вайра, лежавшую на столешнице. — У вас, вон, тоже ладони не как у кузнеца или пахаря!

Руками вайра можно было любоваться, как произведением искусства: крепкие, натренированные, привыкшие держать меч. Но грязи под ногтями и заусениц не было, как бывает у работящего простонародья, и ногти длинных пальцев аккуратно подпилены, а не обломаны. Щеголь!

— Так как зовут твоего фамильяра? — невинно спросил вайр и спрятал руку под стол, жадюга.

— Повторяю: у меня нет фамильяра и никогда не было! — я отодвинула опустевшую тарелку из-под пирога.

— Тогда зачем ты заботишься о его еде? — хмыкнул ловец. — Я же не забочусь.

И он вытащил руку из-под стола, держа за шкирку… рыжего и лохматого котяру!

— Мряув! — возмутился кот.

А вайр посадил его к себе на колени и погладил. Рыжая шерсть вспыхнула огненными протуберанцами, но не успела я перепугаться, как огонь погас, а животное преобразилось, и теперь уже никто не заподозрил бы в лоснящемся приглаженном питомце тощего бродячего котяру. Только морда осталась той же наглой, а глазищи — зелено-оранжевыми.

— Ищи! — шепнул вайр на ухо зверьку и согнал его на пол.

Кот метнулся через кухню рыжей молнией и исчез за низкой дубовой дверью в углу. Мне показалось: просочился в щель, через которую и мышь бы не пролезла!

— Что за той дверью? — вайр поднялся из-за стола и повернул голову к дородной поварихе, хлопотавшей у огромного котла на второй половине огромного помещения.

— Чулан, ваша милость. Инвентарь там храним.

— Идем, ученик, проверим, что там за инвентарь.

— А нам можно? — я вскочила, закинула мешок за спину.

— Нам всё можно. Именем Синода, волей Пламени.

Кота в чулане не оказалось. Среди старых жаровен, ухватов, чугунных горшков и медных тазов ему просто негде было спрятаться.

Вайр сдвинул пару ухватов, прислоненных к стене, внимательно осмотрел каменную кладку и вскинул руку. Из ладони на стену перетекло голубоватое пламя, как из газовой горелки. Хорошо, никто не видит, в поджоге не обвинят.

Пламя быстро растеклось по стене и… обрисовало четкий прямоугольник. Тайный ход? Ярко вспыхнул один из камней, на него и надавил ловец. Пламя устремилось в открывшийся проход, освещая нам путь.

— Это был ваш фамильяр! — убежденно заявила я, не без страха ступая в открывшийся подземный ход следом за ловцом.

— Это был самый обычный кот, но я сделал из него необычного, как видишь.

— Сожгли и воскресили? — обвиняющим тоном спросила я.

— Да, — не стал отпираться живодер. — Когда я отнял его у черной ведьмы, кот был уже поражен ее смертоносными заклинаниями. Она сделала из бедняги ловчую тварь, закляла на магию фрейры. Он бы мучительно погиб сразу, как выполнил бы задание. Спасти его можно было только очищением в пламени. Но фрейру он все же почти нашел.