– Пробился наверх?

– Ага, в театре есть иерархия.

– Иерархия есть везде, Ники. Так мир в основном и работает. Но чтобы тебя продвинули наверх, ты должен быть в очереди.

– Я понимаю. Тогда я и стал суфлером.

– Хорошо. Ну и ну. Погоди. Ты ходишь к Борелли пару раз в неделю, получаешь повышение и забываешь рассказать об этом невесте?

– Я тебе рассказываю сейчас. Но я думаю, что важно иметь что-то личное, только для себя. Надеюсь, у тебя тоже так.

– У меня – нет. Ты знаешь обо мне все.

– А, ну хорошо.

– Во всяком случае, ничего такого на ум не приходит.

– Ты никогда не спрашивала меня, куда я хожу.

– Я думала, что ты работаешь лишнюю смену в такси.

– Но ты же звонила в гараж, и меня там не было. И часто.

– Я специально не оставляла сообщение.

– И где, по-твоему, я был?

– Я думала, что ты играешь с кузеном Джио.

– Почему ты не спросила меня, если думала, что я играю?

– Не люблю дурных новостей, – сказала Пичи и вонзила зубы в сэндвич.

– Так что ты думаешь о пьесе?

– Мило. Но я все еще не понимаю, как ты в ней оказался.

– Питер Менекола, один из актеров, был вынужден уйти, а денег на дублеров у нас нет. Точнее, есть Энцо, который дублирует все роли, но он уже был занят в той сцене, заменяя Поли.

– А почему тебе пришлось играть любовный эпизод?

– Больше некому было.

– И никто, кроме Каллы, не мог подыграть в роли возлюбленной?

– Никто.

– Она была хороша, – признала Пичи. – Даже плакала. Я думаю, что плакать тяжелее всего.

– Я согласен!

Ники не слишком разбирался в актерской технике – кроме того, что он видел на сцене или замечал на репетициях, которые раньше вел Сэм, а теперь Калла. Но понимал: чтобы заплакать, нужно немалое умение.

– Хочешь начистоту, Ники? Многого в спектакле я не поняла. Вся пьеса показалась мне темной.

– Легко запутаться, – согласился Ники. – Я понимаю, почему ты потерялась. Одни и те же актеры исполняли разные роли по ходу действия, мужчина в следующей сцене становился женщиной, которая одевалась как мужчина, и так все время.

Ники еще попытался было объяснить сюжет «Двенадцатой ночи», но сдался. Однако ему хотелось поговорить с Пичи о своей случайной роли в пьесе. Хотелось признаться ей, как он был испуган, когда его выдернули из роли суфлера, с его места за сценой, и втолкнули в пьесу. Ему хотелось поделиться с ней тем, какой ужас он испытал, когда началась сцена, и как он почувствовал связь со словами и с актерами. Но Пичи не интересовалась театром. Ну и что? Они не во всем соглашались. Ей нравился розовый цвет, ему – нет. Она предпочитала белый соус, он – красный. У него начинали ныть зубы при звуках голоса Джанет Макдональд[36], а Пичи могла пересматривать любимые фильмы по четыре раза подряд. Они были разными. Мужчины и женщины отличаются – и все дела.

– Но это случилось один раз, так ведь? – осторожно осведомилась Пичи.

– Что Энцо не смог продублировать? Я не знаю.

– Я спрашиваю, ты сыграл один раз – и на этом все?

– Уже можно не беспокоиться. Меня сегодня уволили.

Пичи постаралась скрыть облегчение при известии, что театральная карьера Ники закончена.

– Уволили?

– Калла уволила. И вот доказательство, что между нами нет никаких искр. Не знаю, как долго еще театр продержится. Это борьба. Мы продаем слишком мало билетов.

– Ну, что ни делается, все к лучшему, Ники. Когда мы поженимся, свободного времени у тебя останется не так уж много. Надо будет обустраивать дом, и ухаживать за садом, и путешествовать.

Ники взялся за голову.

– О, Ник, прости меня. Тебе нравилось работать у Борелли? – Пичи погладила Ники по спине и закатила глаза.