– Это не он.

– Почем тебе знать это?

Сфайрат пожал плечами, показывая тому глазами за спину.

– Потому что настоящий стоит позади и очень хочет знать, что тут происходит.

– Какого пекла?! Вы спугнули его!

Рэндалл повернулся к хмурящемуся Исх’иду, а Сфайрат, сделав шаг, просто ударил его в лицо. Попал. С первого раза. Предугадал его маневр вправо, даже несмотря на то, что тот, как и Вэл амбидекстер и мог бы уйти влево.

– Твою мать, дракон! За что?

Эльф покачнулся и тут же вскинул голову, пытаясь сдержать хлынувшую на подбородок и шею кровь.

– Ты знаешь за что. Веди меня к ней. Сейчас же!

Рэнд оказался у качающегося «предателя» за спиной и, взяв за шиворот, как следует встряхнул его.

– Уже.

– Не понял?! К ней! Я тебя шею сломаю и меня еще и наградят за это.

– В пекло вас и всю вашу огненную братию! Я же сказал!

Трист, зажимая нос, кивнул ему на руку, затем изловчился, залепил кровавой пятерней Рэнду в глаза и ударил в челюсть так, что раздался оглушающий «клац». Хук оказался прост и великолепен в своей неожиданной подлости. Птицы, уже усевшиеся на вечерние ветки в поисках покоя и отдыха, испуганно вспорхнули и понеслись над районом с громкими криками, оглашая окрестности о неожиданно возникшей опасности, а Сфайрат… Он забыл о них. Пусть мутузят и учат друг друга – один кулачному бою и слежке, а другой, пусть будет преданности и порядочности.

«Им бы в храм податься, да брак оформить, – прошелестело в сознании насмешливо и нежно. – Вот ведь парочка получится! Девчонкам на зависть. Народу на потеху. Тебе на удовольствие. Да, дракон?»

Фэйт смотрел на свою руку, а потом и на плечо куда только что взобралась маленькая ящерица с ярким узором голубых не то жемчужин, не то пузырьков.

«Мне то почему?»

«Ты мне скажи! Неужто врезал ему просто так?!»

Его отпустило. До этой минуты он и сам не осознавал силу своего напряжения.

«Вот что ты творишь?»

Саламандра на мгновение высунула раздвоенный язык, а потом вновь убрала его, глядя на него темными глазами.

«Ты прячешься от меня, а я творю?»

«Угу.»

Она позволила дотронуться до своей мордочки, но не взять себя в руки, скользнув прохладным тельцем ему под воротник.

«Таишься в кустах, на друзей моих нападаешь и следишь за домами всеми уважаемых крейви, – перечислила она грустно, а потом добавила с куда большей живостью. – Пойдем в дом? Я ужасно замерзла.»

Сфайрат медлил. Ему не хотелось возвращаться ни в мир людей, ни под своды Золотой чаши. Дома они станут ссориться, а в Хорругарисе все станет тяготить его. Минаре ждет их, но тот очаг навсегда останется для него родительской гаванью.

– Где же ты была? Лето на дворе.

Саламандра сперва ничего не ответила, пощекотав шею вновь высунувшимся языком.

«В Ледяном Чертоге. Нынешнему хозяину замка не нравится, что по подвалам и погребам снуют утопцы.»

– Ничего не перепутала? Это ведь Ледяной Чертог.

«Так ведь лето на дворе, – передразнивает она его. – Все тает. Но там все равно холодно! Слева, кстати, беседка и пруд.»

Сфайрат прошел по указанному направлению, споткнулся о изуродованные гипсовые головы, пересек не опавшую после зимы высокую желтую траву и наконец вышел к цветущему розарию и порядком обветшавшей беседке.

«Нравится? Моих рук дело.»

Сфайрат подставил ладонь, предлагая ей сбежать на нее, а когда она сделала это, то слегка сжал ее, кажется, что порядком уменьшившееся тельце.

– Будешь прятаться за личиной саламандры, да, трусишка?

«Причем здесь это? – откликнулась ящерица устало и как-то грустно. – Ты большой и горячий, а я маленькая, мне так проще согреться.»