О чем-то я не о том думаю. Он вообще-то за борт свалился. А кубинец даже не заметил. Может, и не говорить ничего? Тут же ругаю сама себя, как мне это только в голову пришло? Тоже что ли перегрелась. Окликаю кубинца, машу в сторону океана, объясняя ему и по-русски и по-английски, что человек упал за борт. Он отвечает мне по-испански. Катер все же останавливает, но мы успели отплыть. Над водой торчит темноволосая макушка, которая движется в нашу сторону.

Я даже зажмуриваюсь. Что сейчас будет! Но когда открываю глаза, то недалеко от того места, где плывет бывший начальник, замечаю серый плавник.

Акула!

Перед мысленным взором мелькают кадры из «Челюстей». Из всех частей, которые я посмотрела. Сердечко замирает от ужаса. Сейчас плохая рыбка съест моего начальника. Пусть бывшего. Пусть он тоже не очень хороший. Но смотреть на смертоубийство, когда над головой ясное небо, в небе летают птицы, вокруг голубая вода, и не верится, что здесь может случиться что-то страшное, не хочется совсем.

Я машу кубинцу, тычу пальцем в сторону океана и на смеси английского и русского пытаюсь объяснить, что дело плохо. А самое неприятное, что Суворин не видит акулу и не понимает грозящей ему опасности. Он продолжает размеренно плыть в нашу сторону. Однако акула видимо решает все же закусить человечинкой, потому что расстояние между Кириллом Евгеньевичем и плавником сокращается.

Кубинец что-то кричит на испанском, но ветер относит слова, да и вряд ли Суворин может его расслышать. Тогда Хосе, так, кажется, зовут кубинца, заводит катер и направляет его в сторону человека и акулы. Очень вовремя, надо сказать, потому что успевает отсечь рыбину, как раз в тот момент, когда плавник почти приблизился вплотную к темноволосой макушке. Но волна от катера накрывает мужчину, и он уходит под воду. Да что же это такое? Я чуть не плачу. Кубинец тем временем уже заглушил мотор. А Суворин снова показался на поверхности и быстро плывет к катеру. Акула кстати тоже пришла в себя от атаки катера, и плавник показался на поверхности. Опять же слишком близко от человека. Мамочки! Только бы его не съели сейчас!

Жалко почему-то.

Кубинец снова что-то кричит на испанском, и теперь мужчина его слышит, потому что начинает плыть быстрее. Катер почти рядом. Суворин успевает доплыть, и Хосе помогает ему залезть. Серый плавник гордо проплывает мимо борта катера. И я почти жду удара по корпусу судна. К счастью, не все так ужасно. Акула уплывает. Я выдыхаю ровно до того момента, как смотрю на Кирилла Евгеньевича. Он стоит на палубе, с него стекает вода, от его взгляда может задымиться кучка соломы. Ой-ой! Самое страшное-то, оказывается, только началось. Я делаю шаг назад и тоже поскальзываюсь в разлитом мною же креме. Но меня подхватывает сильная мужская ладонь.

- Стой, дура! Спасать тебя я не собираюсь. Может, безопаснее вообще утопить?

Голос резкий с рычащими интонациями не располагает к зарождению хоть какой-то симпатии. Да и зачем так? Он сам полез. Я оттолкнула. Я же не знала, что он за борт свалится?

- Никто не просит меня спасать! Просто руки прекратите уже распускать! Что на Вас нашло вообще? Раньше Вы себе такого не позволяли!

- Ах, ты! – это первый раз, когда бывший начальник не может подобрать подходящего слова.

Я могу собой гордиться.

Но тут он все-таки находит, что сказать:

- Не расплатишься со мной!

- Я и не собираюсь! Это компенсация! Я три года в отпуске не была, между прочим.

- Слишком дорогостоящая компенсация, Танюш. Не находишь?

Он, наконец, отпускает меня. И начинает раздеваться. Снимает рубашку, брюки, носки, туфли. А я впервые оказываюсь так близко с почти голым мужчиной. Мне бы смутиться, но во мне проснулось любопытство. Я все же не решаюсь его разглядывать в открытую, смотрю украдкой. У него длинные сильные ноги, покрытые темными волосами, широкая спина, крепкие руки, на груди и животе впечатляющий мышечный рельеф, кожа смуглая. И пахнет он – приятно?