***

Впрочем, о том, что Габриэль жива, Ривъер и сам отлично знал — все же он сильный некромант, а не «дырка от бублика», как имела привычку выражаться его юная супруга. Не успели герцогу доложить об ее исчезновении, как он, первым делом, дал волю своей магии и (не будем кривить душой — с перепугу), послал «Призыв» такой силы, что будь Эль мертва, ее душа откликнулась бы непременно, что из верхних сфер, именуемых в народе райскими, что будь с какой глубины нижних! Ну, а раз явления не случилась, то значит душа еще при теле, которое оставлять без пригляда не стоит, а то еще какой-нибудь дух неприкаянный присвоит.

Хотя, если говорить совсем уж откровенно, без деталей что-то «знать самому» — неплохо, но если еще и «подтверждение получить», что Габриэль не просто жива, а с ней все в порядке — вообще отрадно. Да и про нижние сферы — это он тоже от избытка эмоций загнул, положительных или отрицательных — другой вопрос, но нервов ему эта история стоила! Однако как не крути, но если судить объективно, то такой доброй и искренней девочке, как его жена, погружение на нижние уровни вряд ли бы грозило.

Хотя-я... Если хорошенько поднапрячь память, то вспоминается препоганый факт, что вообще-то при любых раскладах случаются такие варианты, про которые и подумать не мог! К счастью, девушка жива, а значит этот — вообще не их случай.

***

Собственно то, что герцог де Руффинер, после того, как болезнь буквально уложила его в постель, чуть ли не по уши погряз в праздной отстраненности, унынии и меланхолии, могло показаться только со стороны и совсем уж поверхностному взгляду. На самом деле, хотя Ривъер и проводил в своих покоях большую часть теперешней своей жизни, но отнюдь не за бездельем на террасе, в компании с хмельными напитками, а в своей секретной комнате, о которой не успела узнать даже проныра-Эль, умевшая так ненавязчиво расспросить, что развязывались языки даже у признанных молчунов! Впрочем, неведение его весьма приметливой жены об этом помещении, ни в малой степени проистекало из-за того, что вход в него находился в спальне, в ее дальнем углу, скрываемый пологом массивного герцогского ложа, а туда, свою юную жену, Ривъер не приглашал еще ни разу.

Так вот: в этой... Нет, все-таки не комнате, а короткой анфиладе из трех небольших залов, объединяющих в себе алхимическую лабораторию, кабинет с атрибутикой некромантии и мини-полигон, герцог и старался проникнуть в самые секретные уголки своего дара. Упорным, кропотливым и далеко не всегда благодарным трудом, он добивался того, чтобы дар наконец стал его частью, помощником и соратником, а не капризным подселенцем со своенравным характером, то и дело выставляющим владельца то монстром, то самодуром, а то как бы и не идиотом!

Познанием глубин, так внезапно объявившейся у него, абсолютно непривычной магии, ее подчинением, он занимался практически все то время, что оставалось от бытовых проблем (уход за неподвижной плотью, пусть и с помощью слуг — это еще то занятие!), тренировок с оружием (чтобы не утратить навыков и тело совсем уж не развалилось или не заплыло жиром), докладов Ингвара Трода и управляющего о положении дел в герцогстве вообще и в его замке — в частности, переписки с королем, в которой тот зачастую вводил друга в курс перипетий текущей политики королевства и спрашивал его мнение о тех или иных событиях, ну и анализа полученной информации в целом.

Изначально, черная магия свалилась на герцога так же внезапно, как лавина с гор в середине зимы (в этот период, вопреки многим заблуждениям, в Беотте сход лавины крайне редок), и он приложил немало усилий, чтобы сначала хотя бы просто обуздать ее! Это только кажется, что с магией все просто: имеешь — колдуешь! Но на самом деле, в нормальной жизни она пребывает постепенно, по мере взросления, давая юному магу возможность привыкнуть и освоиться, научиться сначала управлять малыми порциями дара и только потом, когда носитель станет старше и поднаберется опыта, «дозревает» и его дар.