При свидетелях Нико не станет нападать.

Я, возможно, пожалею о своем решении чуть позже, но сейчас подняла глаза к небу и одними губами шепнула: “Спасибо”.

Сама ведь просила небеса помочь мне – помогли чем смогли.

— Сварливая она, да? — спросила я, одарив мужичка улыбкой.

Тот хлопнул глазами, глянул на меня и в сердцах смял шапку, стащив ее с головы

— Сварливая? Да она свихнулась! Где ж это видано, чтоб за добрые дела из дома-то выгоняли? Из родного дома!

— Что натворил?

— Натворил?! Да я хлеба детям отнес! Мисс Марбери одна совсем, помочь некому, детей орава! Голодают дети, а у нас хлеб на полках сохнет! Женушка его все равно выбрасывает, ну я собрал краюхи, да отнес голодающим. Жалко что ли? Там было-то всего ничего: засохший батон, да корочки от булок – моя супруженька корочки не ест.

Мы с Майей переглянулись. Обе одобрительно хмыкнули, понимая, что приютим не вора, а благотворителя.

— Ночевать есть где?

— Да какой “ночевать”? — вздохнул мужичок. — Меня и на порог не пустят. Ух, злобная ведьма! — последнее он прокричал, повернувшись в сторону своего дома.

— А пойдемте к нам? — весело спросила Майя, растягивая губы в улыбке.

— Кхм, — нарочито громко кашлянула я в кулак. — Моя дочь хотела сказать, что нам не помешает помощь, как и вам. Мы вдвоем живем, в старой части поселка.

— Помощь? — не понял мужик.

— С огородом, да по дому. Ну а вам было бы где жить. Разве что с комнатами беда – одна всего. Внизу большой торговый зал, есть лишняя перина, которую можно было бы постелить у камина…

— Я согласен! — незнакомец радостно закивал. — А вы что ж, совсем не боитесь?

— Нет, — хором ответили мы с Майей, одновременно хихикнув. Кого тут бояться? Кожа да кости. На таком комара на спине убьешь, так и мужичка заодно прихлопнешь.

— Да я не про себя, — смущенно сказал он. — Но вы одна с дочерью, а тут мужчина в самом расцвете лет вдруг в доме появился. Осудят ведь, как есть осудят. Бабы-то наши с языками без костей, дай только сплетни пособирать.

— Сплетни меня не волнуют. Хотят собирать? На здоровье. Мы сейчас в тяжелой жизненной ситуации, и все, что я хочу – перекопать огород, посадить на нем овощи и не умереть с голоду.

— А ты смелая… Меня Яном кличут. А вас как?

— Я Арья, а это моя дочь Майя. Ей шесть.

— Ну что ж, — Ян почесал затылок. — Я ведь отказываться-то не буду, не у порога ж мне ночевать, в самом-то деле? Идти больше некуда. Я мог бы к Калояну попроситься, да у того бабка при смерти, не до гостей ему.

Сговорившись, мы отправились в наш с Майей дом. Ян по пути все о себе, да о жене рассказывал, о мисс Марбери упомянул. Говорит, что приехала она еще прошлой зимой, да работу так и не нашла. Приезжих не берут никуда, мол, своим мест не хватает. Разве что в поле подрабатывала, но то лишь весной да осенью, когда посев и сбор урожая.

Так мы и дошли до дома, а когда я отворила дверь и впустила Яна внутрь, мужичок присвистнул.

— Так ты что ль дочка самих Грэков? А я смотрю – дом знакомый! А тут вона чего, стеллажи, которые я сам своими руками делал! Свою работу я с закрытыми глазами узнаю, по запаху!

— Я Арья Грэк, верно, — подтвердила я. — Хорошо знали моих родителей?

— Да кто их не знал? Батя твой с моим дядькой свинью как-то раз резали вместе.

— Ну, располагайтесь. Предложить обед не могу, уж извините. У нас продуктов немного, на ужин приготовить, да и все.

— Тоже голодаете?

— Мы переехали сюда два дня назад без монеты в кармане. Так что да, с провиантом все плохо.

Сама не знаю, почему я вдруг стала все это рассказывать незнакомому человеку. Но я говорила, и мне становилось легче. Майя плыла со мной в одной лодке, да и маленькая она, с ней не обсудишь проблемы и их решение. Встретила Яна, и меня словно прорвало. Да и добродушным он мне показался, равно как мой отец.