— Лжешь! Ты хочешь захапать нашу территорию! Ты…

Я прыгнул.

Еще до того, как мои ноги коснулись пола, пальцы были на шее Бора, отработанным много раз движением отыскивая знакомую точку. Приземление, точное нажатие. Глаза боевика остекленели, рот так и остался открыт, руки в какой-то судороге развело в стороны — того и гляди выпустит свои смертоносные игрушки. Снова мелькнула картинка, отнимая у меня драгоценные секунды.

Хорошо Фрэй с Джэджуном среагировали молниеносно: один схватил боевика за правую руку, другой за левую, удерживая ставшее деревянным тело от падения. Пальцы так и не дрогнули — кольца остались на гранатах. Их аккуратно вынули из рук, тут же подоспели остальные, скрутив уже начавшего оживать Бора.

— Зеваешь, — упрекнул меня Фрэй.

— Они убили его брата и вывесили изуродованные тела на ограде у пристани, — объяснил я. Картинка все еще мелькала, как заведенная, запах тины не желал отставать. Такого у меня не было очень давно.

— Кто они?

Я покачал головой. Охотились не только на меня и не только на нашу группировку — единственное, что стало ясно.

Фрэй не расстроился — уже привык к выкрутасам моей эмпатии: максимум яркости и погружения, минимум информации. Он повертел в руках отобранную гранату, затем жестом подозвал Пузика.

— Узнаешь?

Мальчишка покачал головой.

— На черном рынке таких нет.

— Тут стоит клеймо и серийный номер, — подал голос Джэджун, рассматривая свою гранату, — судя по номеру, совсем недавние военные разработки.

Кореец отдал гранату Фрэю и тот передал обе мне.

— Найди, что это такое.

Металлические усики не были отогнуты — хорош из Бора террорист. Или, может, он хотел только попугать нас? Нет. Эмоции не врут, с такими эмоциями не разыгрывают шуток в логове врагов. Я аккуратно спрятал игрушки во внутренний карман куртки. Если дело касалось поиска информации, Фрэй всегда обращался ко мне. Он не ладил с интернетом, или просто не хотел ладить. Просмотр большого объема данных на бездушных электронных носителях, казалось, пугал его. Гораздо проще было пообщаться с многочисленными осведомителями, развязать кому-то язык, подкупить или даже прослушать сводку новостей, но черные буквы на поверхности экрана или бумаги раздражали его своей сухостью.

Я попытался сделать шаг к выходу, но тут в боку что-то резко защемило. Сегодняшние приключения не остались без последствий. Мне тут же очень ясно вспомнился один из ударов, которым меня наградили люди в черном. Фрэй моментально уловил гримасу.

— Отправляйся-ка ты тоже сначала к Чень Шеню, пусть он тебя посмотрит. Только возьми кого-нибудь с собой. Заодно узнаешь, что там с Геммой — не хватало мне потерять еще одного силовика.

Сложно сказать, оставила ли в нем хоть какие-то сожаления смерть Маноса, или он принял ее как данность, с которой ничего не поделаешь, но имени погибшего (возможно, даже по вине Фрэя) силовика друг не называл.

К Чень Шеню сходить и правда стоило, но брать кого-то с собой…обойдусь и без няньки. Фрэй прочел настрой и скомандовал Зило:

— Иди с Инком. Если Гемма в состоянии передвигаться, приведете его в общий дом.

Проклятье! Что-то в последние несколько суток мы слишком тесно общаемся с этим неравнодушным ко мне товарищем.

Небо едва уловимо серело. Зило, не скрываясь, зевал по дороге. Странное дело, но его неприязнь становилась все менее плотной, уступая место любопытству.

— Спрашивай уже. — Мне надоело проецировать на себя чье-то жгучее желание поговорить.

Зило вздрогнул и с изумлением повернул голову. Да, общение со мной иногда приобретает специфический характер, без привычки даже жутковато.