– Я должна попробовать еще раз. Я выберу главными предметами искусство и музыку. Я… – Тут ее лицо озарилось улыбкой. – Я буду стараться. Рисунок и живопись, возможно, пение и музыка… Даже если я… – И Ада поняла, что рассказывает Саймону то, чем до сих пор ни с кем не делилась, кроме мисс Сиджвик, даже с Грейс, она стыдливо дернула плечом, словно почувствовала угрызения совести. – Даже если я до сих пор ни на секунду не могу себе представить, как раскрою рот перед аудиторией.

– И что же тебе мешает?

Улыбка Ады стала печальной.

– Будет не так-то просто уговорить отца дать мне еще один шанс.

Ее глаза обратились в сторону дома, из окон нижних этажей которого лился уютный свет, как будто с той стороны до нее доносилось эхо прошлой жизни: резкие приказы отца и отчаянные, иногда до слез, мольбы Стивена. Она хорошо помнила то время. Полковник вот уже второй год как вернулся из Индии, однако оставался для детей чужим. Стивен, отданный в десятилетнем возрасте в новую военизированную школу вместо обычной, готовящей детей к поступлению в университет, вернулся домой с отличным аттестатом и блестящими рекомендациями. Это случилось за год до того, как Аду отчислили из Бедфорда и она отправилась за границу. Напрасно брат умолял тогда отца дать ему возможность выучиться хотя бы на инженера, напрасно доказывал ему, какое отвращение питает к военной службе. Полковник оставался непреклонен. В конце концов Стивен сдался и смирился со своей участью.

Саймон смотрел на лицо Ады в мерцающем свете фонарей. Ему хотелось, обхватив ее за талию, посадить на коня и увезти отсюда. Куда-нибудь туда, где исполняются все желания, где он мог бы бросить к ее ногам любую мечту. Но ему было восемнадцать: слишком много, чтобы не понимать, что таких мест на земле не существует, и слишком мало, чтобы не перестать в них верить.

– У тебя все получится, – прошептал он. – Я знаю.

Грейс направилась в глубь сада, к ротонде, чья увенчанная куполом колоннада мелькала на фоне леса. Прадедушка Грейс выстроил ее для своей жены. Уютное местечко, дававшее укрытие от дождя и палящего солнца. Ротонда обещала уединение, однако, приблизившись к ней, Грейс поняла, что ошиблась в своих расчетах.

– Это ты? – удивилась она, увидев сидевшую на нижней ступеньке Бекки.

Та держала на коленях тарелку со сладостями, которую при виде подруги поставила рядом с собой.

– Что ты здесь делаешь?

Мисс Пекхам жевала самым непристойным образом, уплетая лакомства за обе щеки. Грейс она не ответила, только всхлипнула.

Та испуганно посмотрела на подругу.

– Ты плачешь? – Бекки кивнула, и Грейс обняла ее. – Что случилось?

– Сесили… Эта глупая гусыня! – Бекки поддела на вилку кусочек шоколадного торта. – Я, видишь ли, не должна так виснуть на шее у Стиви, – передразнила она, – это бестактно и некрасиво. Эта заносчивая коза находит меня бестактной! – Во рту Бекки исчез еще один кусок.

– Я знаю, какой может быть Сис. – Грейс положила подбородок на плечо подруге. – Иногда она слишком высоко задирает нос. Не принимай это близко к сердцу.

– Но ведь я должна что-то делать, чтобы дать ему понять… – Бекки разломила торт вилкой так, что хрустнул кусочек сахара. – Всем ведь ясно, что лучше меня ему никого не найти!

Сколько секретов, поначалу маленьких, а со временем жизненно важных, слышала эта ротонда! «Мне на день рожденья подарили розовое платье!» – «А я открыла шкатулку, когда мама вышла из комнаты присмотреть за Стиви». – «Вчера я видела, как мой старший брат Дэвид целовал возле дверей Сэлли Локхарт!» Тайны становились все сокровенней, по мере того как вытягивались их тела и взрослели лица. Секреты невозможно было долго держать при себе, так они давили на сердце. «Я знаю, откуда берутся маленькие дети. У людей это происходит почти так же, как у коров или лошадей», – хвастала Люси Хаммерсмит. – «А наш папа скоро насовсем вернется домой». – «Грейси, я до сих пор днем и ночью думаю о Стиви». – «А у меня не идет из головы Джереми».