— Нет, спасибо, — ответила она. — Не хочу.

— Тогда присаживайся, — я показал на стул и включил кофемашину.

Когда кофе сварился, я налил себе большую чашку и сел напротив девчонки, спиной к окну. По стене ползли солнечные блики — когда девчонка заерзала, один из них скользнул по ее лицу, и радужка глаз, которая казалась графитовой, внезапно блеснула синевой.

— Давай для начала проясним кое-какие вопросы — ну, чтобы я примерно представлял, с кем имею дело, — начал я разговор. — Кажется, я уже говорил, что раньше не брал людей с улицы.

Девчонка как будто только этого и ждала. Выудив из своей безразмерной сумки паспорт, она положила его на стол и, глядя мне в глаза, сказала:

— Конечно, я понимаю. Поэтому принесла документы. Если хотите, можем заключить договор.

Что в переводе на русский означало — покажи свой паспорт. Это было так наивно! Неужели она думает, что я на такое поведусь? Однако лучше притвориться, будто я ничего не понял.

— Так ты же сама говорила, что честная, — напомнил я, отхлебнув кофе. — А если не совсем честная, я тебя и без паспорта найду. По номеру телефона.

Девчонка покраснела, спрятала паспорт обратно в сумку и подтвердила:

— Я честная.

Конечно, Эмилия, ты честная. А я — Далай-лама (да простит меня мой друг Будда!).

— Ладно, тогда продолжим, — сказал я, отхлебнув еще немного кофе. — Расскажи немного о себе. Ты у кого-то еще убираешь? Если да, то по каким дням? Какой график работы тебя устроит?

— Я студентка, но сейчас у нас каникулы. Домработницей нигде не работаю, но вообще подработка есть, я играю на скрипке в парке, — на удивление честно ответила Эмилия. — Обычно по выходным, а в остальные дни я свободна.

— На скрипке играешь? — я изобразил удивление. — Так ты скрипачка? В консерватории учишься? Тогда тебе надо беречь руки.

— Нет, я учусь в университете, — по-прежнему честно ответила девчонка, — а руки… — она приподняла руки и повертела ими перед собой, рассматривая так, словно видела впервые в жизни, — тут нечего портить. Они у меня и так испорчены, уже давно. И на скрипке я играю плохо.

Я тоже уставился на ее руки — на длинные изящные пальцы и на запястья — такие тонкие, что казалось, они вот-вот переломятся. Сквозь бледную кожу проступали синие прожилки.

Внезапно я почувствовал сожаление, смешанное с раздражением. Я не боялся Эмилию и был готов сыграть с ней в игру. Но когда я рассматривал эти руки-тростинки, захотелось включить заднюю.

Девчонка, конечно, забавная. Но какое удовольствие от победы над слабым противником? Она ведь даже не представляет, куда лезет.

— Ты все-таки подумай, — я решил дать ей еще один шанс навсегда исчезнуть из моей жизни. — Может, не стоит тебе заниматься уборкой?

— Нет, стоит. Мне деньги нужны, — Эмилия опустила руки на стол и посмотрела на меня в упор. Лицо ее при этом ничего не выражало — только радужка блеснула безрассудным упрямством. А может, это была очередная игра солнечных бликов.

— Ну, как скажешь, — спорить с глупой девчонкой я не собирался. Уговаривать ее не лезть куда не надо — тем более. — Но имей в виду: прошлой домработнице я платил за одну уборку три тысячи. Рублей. Не такие большие деньги.

Пожалуй, сделав акцент на слове «рублей», я немного перегнул палку. Но девчонка ничего не заподозрила.

— Хорошо, меня это устраивает, — упрямо подтвердила она.

Эмилия, а ты любопытный экспонат. Отказалась заработать десять тысяч баксов за пару часов, но готова полдня горбатиться за три тысячи рублей. Теперь я точно знаю, что ты честная.

Хотя кого я обманываю?