– Или.

– Ты в теннис играешь?

– Ха! Хочешь приобщить? – Петр покосился на ракетки в чехле, стоящие за диваном у стены.

– Да ты ведь хилый, курильщик, – подначил Ермилов. – Ракетку в руках не удержишь…

Ермилов затащил Горюнова в спортивный клуб на теннис, даже одолжил ему ракетку и запасной комплект спортивной формы, в которой худощавый Петр утонул. Стоило Ермилову объяснить как играть, и Петр стал обыгрывать друга.

– Собака, ну у тебя и реакция! – досадовал Ермилов.

– В арабском мире «собака» это одно из самых грязных ругательств, – напомнил Горюнов. – Хотя ты же любя… Эй! Не кидайся! – Петр легко поймал летящий в него мяч и пошел к пластиковой скамье, стоящей сбоку от сетки. Выпил воды, чувствуя легкую усталость. День, кажется, мог растягиваться до бесконечности. В спортивный клуб они попали уже к девяти вечера.

Ермилов повесил полотенце на шею и потоптался около Петра, постучал мячиком о корт.

– Предателей, шпионишек ловишь? – забавлялся Горюнов, закинув ногу на ногу и выставив костлявое колено, как у кузнечика. – Воруют наши секреты, воруют. Уморили они тебя…

– Смейся, смейся. Вот теперь сомневаюсь, стоит ли с таким паяцем делиться кое-чем?

– «Кое-чем»? – переспросил Петр, давясь смехом: – Кое-чем не надо, лучше чем-нибудь посущественнее.

– Ты понимаешь, – посерьезнел Ермилов, – у нас же в Сирии тоже сотрудники работают.

– Это звучит укоряюще. Ничего против военных контрразведчиков не имею, особенно в твоем обаятельном лице. Знаю, что работает ДВКР там лихо.

– Да погоди ты! У нас другие функции. Обеспечение безопасности военных, предотвращение нападений, недопущение утечек. Информацию же не будешь получать от агентуры от сих до сих. Попадает в сеть и не кондиция, что называется. Мы, скажем, ловим тунца, а попалась камбала. Плоская, глазом вращает ошалело. И вот загадка, стоит ли пустить ее на наживку для все того же тунца или лучше просто пожарить и съесть.

– Свежую лучше пожарить, – позабавился сравнением Горюнов и погладил себя по плоскому животу. – Твой теннис возбуждает аппетит. Сейчас бы селедочки…

– Два агента независимо друг от друга упоминали какую-то женщину. Их удивило, что она обладает большой властью. Ну что ты все улыбаешься? – не удержался наконец Ермилов. – Я тебе серьезно говорю.

– Извини. А женщину эту случайно не Джанант зовут?

Ермилов выглядел как человек, который долго готовил подарок, неумело запаковывал его в красивую бумагу, ленточками оборачивал в расчете на сюрприз, а когда подарил в предвкушении радости одаряемого, тот уже догадался, что сокрыто под оберткой и ничуть не обрадовался.

– Петр, тебя хоть чем-то можно удивить?

– Запросто! Вот если бы сейчас она вошла в этот зал, а еще лучше в такой юбочке, как у той девчонки, – Горюнов указал себе за спину на соседний корт и поцокал языком. – Так что еще про нее болтают?

– Она из Тикрита.

– Ого! А говоришь, нечем удивить. Это проверенная информация?

– В том-то и дело, – вздохнул Ермилов, пряча ракетку в чехол. – Проверять некому, да и не стояла перед нами такая задача. Пошли в раздевалку… Она вроде как сманивает опытных командиров в какую-то организацию. Все только слухи.

– А хоть кто-нибудь из ваших агентов видел ее лично? И все-таки, откуда узнали, что она из Тикрита?

– Слухи, – дернул плечом Ермилов, недовольный, что не может сказать более точно. – Поедем ко мне? Люська сулила борщ, если вернулась из суда вовремя.

Жена Ермилова, Людмила, работает адвокатом. Весьма успешная. Зарабатывает больше мужа-полковника, уязвляя тем самым коварно его самолюбие, но существенно пополняя семейный бюджет. Она даже купила красную дамскую машинку. Иногда Ермилову удается завладеть этим красным чудом автопрома, втиснув в него свою высокую фигуру, как сегодня.