Горюнов пробежал глазами короткую справку. На второй странице приложения была напечатана стенограмма с диктофонной записи. Уваров видел только табачный дым, поднимавшийся над листками в руке полковника. Анатолий Сергеевич, глядя на длинные загорелые дочерна пальцы Горюнова, подумал, что сейчас он опустит листки, а за ними араб в клетчатом платке.

– Что? – высунулся из-за бумаг Петр, услышав смешок генерала. Но тот отмахнулся, и Горюнов, постучав тыльной стороной ладони по листкам, спросил: – С какого языка перевод? Откуда дровишки?

– С арабского. Из Пакистана.

Полковник нахмурился, удивляясь несоответствию.

– Там вроде урду и английский в ходу.

– Главная героиня этого занимательного диалога русская девушка – Ольга Валентиновна Беседина девяносто третьего года рождения, уроженка Липецка. Незамужняя, во всяком случае в России. Пересекла границу с Турцией в две тысячи пятнадцатом году, – Уваров вздохнул насчет каких-то своих мыслей и поглядел на часы. – Она не вернулась в РФ, виза просрочена. Далее, как в сказке, прошли годы, и нашу Ольгу Валентиновну поймали на границе Ирана и Пакистана под именем Хатима чуть больше года назад.

– Это что же, пакистанцы установили ее подлинную личность? – Горюнов вскинул глаза от документа, который перечитывал, слушая краем уха комментарии шефа.

– Слышу скепсис… Да нет, конечно! Девицы, а задержанных было трое, да еще с детьми, сами признали гражданство России, чтобы избежать тамошних наказаний за участие в ИГ. А вот то, что они из халифата, пакистанские коллеги установили. Проводники их вели игиловские, по ним и определили… Понятное дело, подключились к делу наши дипломаты. Речь шла о депортации задержанных в Россию, после проведения местного расследования. И месяца три назад вдруг пришла информация, что наши девушки убили надзирательницу и будут теперь отбывать наказание в Пакистане.

– В чем подвох?

– А нас не информировали о деталях. Скинули только вот этот загадочный диалог между Хатимой и, насколько я понял, эсвээровским агентом.

– А запись послушать можно? – Горюнов глянул на флэшку, лежащую перед генералом. – Это ведь она?

– Ну послушай-послушай, хотя там слово в слово перевод. Понимаю теперь, почему ты подружился с Ермиловым. О его дотошности уже легенды сложили. И ты туда же! Говорю же, слово в слово перевод.

– А интонации, а паузы… Э, обижаете, Уваров-сайид, – Петр взмахнул рукой совершенно как восточный человек. Только они умеют жестами выразить целую палитру эмоций, оставаясь при этом невозмутимыми, со смуглыми лицами – бронзовыми масками.

– Сядь вон там, – Анатолий Сергеевич показал пальцем в угол кабинета с журнальным столиком и включенным ноутбуком с наушниками, подготовленными для Горюнова. Он предугадал просьбу полковника. – А у меня еще масса дел. Десять минут и вернемся к разговору.

Уваров вышел из кабинета, а Горюнов, захватив пепельницу, переместился за журнальный столик. Когда генерал вернулся, ему пришлось открыть одно из окон – сигаретный дым напоминал слоеный пирог, пронизанный лучами зимнего солнца, пробивавшимися через щели жалюзи на трех окнах кабинета.

– Эта Разия, похоже, служит в полиции, – медленно заговорил Горюнов, выбрался из глубокого кресла и прошелся по кабинету, высокий и худой, оставляя за собой шлейф сигаретного дыма. – Наши коллеги не стали уж так сильно резать запись, чтобы мы не потеряли нить разговора, а Разия парой фраз оговорилась. И, скорее всего, раз ее допустили к заключенной иностранке в тюрьму, то она полицейская не маленького ранга. Очень любопытная дамочка. Вот с ней бы я замутил… Да не в том смысле, Анатолий Сергеевич, не пугайтесь вы так. Интересный персонаж. Вот только она уже чей-то агент, раз слила нам эту Хатиму. Ну Аллах с ней…