По сути, нынешняя ситуация имеет много общего с прошлым: она все еще принцесса, а я по-прежнему шут.

– Есть прикурить?

Выныриваю из раздумий и устремляю взгляд к источнику звука.

Рядом со мной стоит девушка в кроваво-красном платье. Симпатичная. Высокая. На вид чуть старше меня. Смотрит заинтересованно, поэтому сигарета, скорее всего, просто предлог.

Киваю и подношу зажигалку к ее лицу. Щелкаю. На мгновенье вечерняя мгла озаряется светом вспыхнувшего пламени, и между нами возникает зрительный контакт. Один из тех, которые обычно проясняют: случится сегодня секс или нет.

И ее взгляд говорит о том, что она совсем не против поразвлечься.

Девушка вздергивает уголки губ. Я тоже улыбаюсь, хотя на самом деле ни черта не торкнуло. Она эффектная, это факт. И сиськи у нее зачетные. Но в последние несколько лет меня крайне трудно расшевелить. Если я и провожу время с женщиной, то лишь пару часов, не больше. Быстрый секс, короткая передышка, второй заход и до свидания.

Никаких долгих разговоров.

Никаких совместных приемов пищи.

Никакого, блядь, переплетения душ.

Один раз уже попробовал. Хватило. До сих пор в себя прийти не могу.

– Ты здесь один? – роняет она, со смаком вдыхая ядовитые пары.

– С другом, – вслед за ней тоже делаю затяжку.

– Я, кстати, Маша. Маша Руденко. Из «Руденко Продакшн».

Фамилия вроде знакомая, но, честно говоря, не помню, где слышал.

– Ранель, – коротко представляюсь я.

– Скажи, Ранель, а тебе не кажется, что тут скучновато? – с вызовом спрашивает она. – Да и публика чересчур претенциозная?

Претенциозная.

Помнится, Диора тоже употребляла в речи всякие высокопарные словечки. Но у нее это выходило как-то органично и естественно. А у Маши… Блин, хрен знает. Вот вроде всем хороша Маша. И красива, и нестеснительна, и неглупа. Плюсов много, а минус один. Она не Диора. И этим все сказано.

Не Диора.

Даже не счесть, скольких баб я отшил, используя этот нелепый аргумент.

Но Диора, увы, товар штучный, эксклюзивный и совершенно недоступный. Поэтому в итоге приходится жрать не то, что хочется, а то, что дают. Невкусно. Пресно. Неинтересно. Но чувство голода утолено – и на том спасибо.

– Слушай, Маш, – вздыхаю, стряхивая пепел, – я сегодня тоже скучный и претенциозный. Так что, наверное, не со мной.

– Жаль, – она чуть наклоняет голову, рассматривая меня повнимательней. – Мне показалось, ты необычный.

– Показалось, – пожимаю плечами.

Маша выпускает из рук сигарету и, потушив ее острым носком туфли, устремляется прочь.Смотрю ей вслед, а сам опять о Диоре размышляю. Она всегда так эффектно уходила. Неспешно, грациозно покачивая бедрами… И бедра у нее были охуенные. Шлепать и гладить. Гладить и шлепать. Со смаком, с чувством, с экспрессией…

Пиздец.

Докатился, называется. Что за неотступные мозгодолбические видения? Ведь даже под наркотой такого не было. А ее увидел – и сразу вставило. Моргай не моргай, жмурься не жмурься – а перед глазами все равно Шахерезада стоит.

– Ты чего сбежал-то, социофоб несчастный? – за спиной слышится насмешливый голос Алаева.

– Ты же знаешь, мне плевать на социум, – отвечаю, не оборачиваясь.

– А на одну конкретную женщину не плевать, – подъебывает он, становясь рядом.

Молчу. Без понятия, что ответить. Все же и так очевидно. Без слов.

– Ты знал, что ее семья владеет компанией «Радиант»?

– Да, – отвечаю после небольшой паузы.

– А чего молчал?

– Не думал, что тебе это интересно.

– А вот за дурака меня держать не надо, брат, – рука Тимура опускается мне на плечо. – Ты, конечно, извини, но все эти ваши сантименты меня не сильно трогают. Я тебе сто раз говорил, что за зеленой энергетикой будущее, поэтому мы кровь из носа должны выйти на переговоры с «Радиантом».