– Угощайся, – Таит обняла дочь, которая, не сводя с меня внимательного взора, свернулась уютным клубком на коленях матери.

Ладно, перед уходом подсуну под скатерть деньги... Я неспешно пила травяной чай и внимательно слушала невеселую историю маленькой семьи. Таит рассказывала спокойно, отстраненно, и в ее голосе отсутствовали злость, ненависть или ярость. Слышались лишь горькая усталость и покорность судьбе.

– Это семейная легенда, которую мне рассказала мама, прежде чем уйти в Вечность... В эпоху Девятого в нашей семье родились две девочки-близняшки, и старшая выбрала путь темного мага, а младшая – путь артефактолога, к роду которой мы с Эри и принадлежим. Темных магов, говорят, боялись уже тогда, и вскоре пути сестер разошлись, а после замужества младшей между ними встала еще и ненависть. Старшая стремилась передать свои знания потомкам, но Вечность отняла у нее возможность быть матерью. И сначала она, смирившись, ждала, когда же темный родится у ее сестры. Но проходило время, а внуки и правнуки рождались или со светлой и сумеречной магией, или с ремеслом. И перед смертью она прокляла весь наш род.

Я молча смотрела в чашку и слушала очень внимательно, хотя легенды о древних темных и проклятых ими людях порой похожи, как две капли воды – и целями, и причинами, и мотивами, и последствиями.

– И с тех пор в семье рождается лишь одна девочка без магических способностей, и в жизни ее преследуют несчастья. Моя прабабка не выносила света. Бабка случайным словом накликала страшные несчастья. Мама, говоря хорошее, против воли оскорбляла окружающих, стремясь помочь – приносила вред, а я... А меня мало кто видит человеком, чаще – в облике монстра. А Эри... – и голос Таит сорвался. – Что с ней – я не понимаю...

– Всё просто, – я вертела в руках кружку и сосредоточенно изучала плавающие в воде крупицы травы. – Твоя родственница не могла иметь детей из-за физиологии темных магов. Нам этого природой не дано. Так было в эпоху Девятого, и так есть и сейчас. Проклятье пало не на род, а на ненавистную силу сумерек или света, с которой вы рождались, но которая оборачивалась против вас, – я подняла глаза на Таит: – В тебе есть сила туманных сумерек, отсюда и окутывающий ауру обманный туман. Который преодолим либо для темного – ведь иначе у тебя не было бы дочери, либо, – и проницательно посмотрела на зардевшуюся девушку, – для сильного сумеречного мага, но ненадолго. А в Эри очень много света, – я невольно улыбнулась девочке.

– Света?.. – тихо переспросила моя собеседница.

Я кивнула:

– И подозреваю, что проклятье направлено именно против света – тьма и свет всегда были на ножах. Вы, сумеречные, кое-как с ним справлялись, а вот свет бы проклятье наверняка убило... если бы не было столь старым. За давностью эпох оно истерлось, потеряло прежнюю силу, поэтому твоя дочь жива.

– Да разве ж это жизнь?.. – с горечью спросила Таит.

Я поставила на стол кружку и серьезно посмотрела нее:

– Конечно. И если бы не ее ярчайший свет, она бы не выжила вообще. У Эри дар мага света уровня Старшего поколения.

Повисло молчание. Таит обдумывала услышанное, девочка рассматривала меня с настороженным вниманием, я вернулась к чаю, а Молчун дремал на спинке стула, изредка приоткрывая один глаз и бдительно за нами наблюдая. И я почти допила чай, когда Таит тихо напомнила о том, о чем я боялась услышать:

– Ты говорила, что можешь помочь...

Я тяжело вздохнула и призналась:

– Тебе – да, но твоей дочери... не уверена. Таит, мы уже давно не те, что прежде, – в нас нет силы. Тьма, да мы слабее иных ремесленников...