Люду Кош раздражало здесь все. Больше всего – жара. Осветительные лампы жарили, как гиперболоиды инженера Гарина. Раздражали мелкие и злобные твари, рассевшиеся напротив нее с вальяжным видом и думающие, будто что-то собой представляют. Наглые, лыбящиеся, напористые, как вода в водопроводе. Но с нахалами она обращаться умела. Сама была нахалкой. Недаром после ПТУ она, тогда еще Людмила Костюшкина, два года отдала труду ларечницы в азербайджанском ларьке. Знала, как обращаться с покупателями, которые истошно голосят, что их обсчитали. Правда, тут матом не пошлешь. Дипломатия. А как хотелось бы сказать вон тому, который считает себя пупом земли: «Прикрой хайло, очкарик, из него воняет». А потом поглядеть, как его очки мигом запотеют и как он начнет обтекать.

«Пресс-акулы» – так называлась передача. Задумка простая – усаживать перед полным журналюг залом эстрадных звезд, раздевать их принародно и сечь, в переносном смысле, конечно. Однако зубы у этих «акул» притупились, кусались они лениво, без напора. Но все равно Люду они злили. Ее приводили в неистовство высокомерные мины, с какими задавали ей вопросы.

– Ходят самые пикантные слухи о ваших взаимоотношениях с бывшим мужем, известным композитором и продюсером Никитой Иваницким, – подал голос похожий на орангутанга, обросший с макушки до пят курчавыми волосами корреспондент какого-то полуподпольного радио. – Вы весьма нелестно отзывались о нем в своих интервью.

– Этот… – Люда прикусила язык, и с него не сорвался привычный убойный тяжелый матюг. – Как вам сказать, – овладев собой, жеманно произнесла Люда. – Этот человек изжил себя. И творчески. И морально. И…

– Физически, – булькнула одна из «акул».

– Он толстый. Разжирел, как… Ну, в общем, не следит за собой. Я не люблю толстых… И дома он тиран. Настоящий тиран. Вы не обольщайтесь его мягкими манерами. Вон, шрам на губе до сих пор остался. Это он меня. – Она придала своему лицу страдальческое выражение. Но сострадания ни у кого не заметила и, закинув ногу на ногу, обхватила руками свое округлое, аппетитное колено. Сегодня она была в мини-юбке, забравшейся куда выше допустимого, и все могли любоваться ее длинными роскошными ногами.

– Сперва вы выступали в ансамбле «Зубило-чудило», – не отставал настырный «орангутанг». – Скажите честно, почему вы расстались с ним?

– А по названию его не понятно? Чудилы они там. Кроме того, мне петь запрещали. Только под фанеру. Представляете, мне… Мне петь не давали.

– А правда, что ваша песня «Эти милые кудряшки» посвящена вице-премьеру, молодому реформатору? – осведомился тот самый наглый очкарик из «Новой эротической газеты».

– Неправда. Хотя я обожаю молодых реформаторов. Они наконец выведут эту страну из болота, в котором она очутилась из-за того, что народ у нас не умеет и не любит работать.

– Вы действительно так считаете? – подал голос молоденький ведущий – эдакий мальчик-одуванчик.

– Про народ?

– Да.

– Я много гастролировала на Западе. Я видела, как там живут люди. И как здесь. Фи. – Она презрительно передернула плечами, напрягшись, чтобы не сорвалось очередное крепкое словцо.

– А вам не стыдно, что вас называют звездой? – осведомился очередной корреспондент – деловито сосредоточенный, в черном костюме, по мнению Люды, полный псих.

– Мне – нет.

– Почему?

– Потому что я и есть звезда.

– Но мы-то знаем настоящих звезд. Настоящих певиц. И тут вы, с «кудряшками». Репертуар, мягко говоря, средний, пошловатый. Вокал – о чем тут вообще говорить.

– Господи, как таких на телевидение пускают, – презрительно кинула Людмила. – Волосы грязные. Зубы сто лет не чищены.