Но по большому счету все это суета. Анаша – не предел мечтаний. Куда больше можно заработать на синтетиках, героине. Уж Амаров-то это знает. Сам приложил руку к созданию лаборатории по производству метадона в Баку. Это происходило несколько лет назад, когда СССР только распался. Москвы тогда еще боялись, и местные, бакинские, продали своих земляков русским неверным. Накрыли лабораторию. И поток метадона почти иссяк. Потом не без поддержки Амарова началось изготовление и распространение триметилфентанила – есть такая дрянь, убойная сила в тысячу раз больше героина, раз пробуешь – и на всю жизнь к ней прирастаешь. Деньги выручили немалые, но действовала новая совместная русско-азербайджанская компания недолго – спалились и поставщики, и лаборатории.

Амаров всегда выходил сухим из воды. Пару раз его чуть не прихватили правоохранительные органы. А по триметилфентанилу даже арестовывали. Ничего не доказали. Потому что у этих псов из МВД съеденные от старости клыки. Они не могут сильно укусить…

Но прошлые неудачи подкосили Амарова – крупные финансовые потери, падение авторитета. Теперь он шел уже по новому кругу – завоевывал город, опять осваивал рынки, уличную торговлю наркотиками. Расширялся. Избавлялся от конкурентов. Гонял деньги по счетам, преумножая их и перекачивая за рубеж. Скупал коммерческие и производственные организации. Не так уж все складывалось и плохо. Но душа требует других масштабов.

«Елочка» – как только он узнал о ней, то лишился сна.

Вот она – перспектива, мечта. Он держал это чудо в руках. Сумел перекупить партию, запустить ее в оборот. Он сразу осознал – это бомба, способная взорвать рынок. Взрывы не только разрушают, но и созидают. Этот взрыв перекроит все. Из его обломков родится наркотическая империя… При одном условии – надо монопольно владеть секретом, производственным процессом, оборудованием, специалистами. А вот этого нет. Все это у другого хозяина.

Если чего-то нет, то сделай так, чтобы у тебя это было. Ставь цель и беги, иди, если нужно, то ползи к ней, сбивая в кровь колени, расшибая лоб от поклонов, хитря, унижаясь, – потом воздашь всем за все. Так учил Амарова его отец. А он знал толк в жизни.

– Как двигаются работы на рынке? – спросил Амаров.

– Только вчера технику начали завозить, – ответил Шарифов.

– Поехали, посмотрим.

– Я бы на вашем месте не выбирался сейчас в город, – озабоченно произнес Шарифов.

– Ты хочешь, чтобы враг считал, будто я прячусь по щелям, Сахиб? Ты не подумал.

– Да, я не подумал, – смиренно кивнул Ша-рифов.

– Машину во двор.

Амаров надел тонкий, почти невесомый и жутко дорогой пиджак, затянул галстук, провел рукой по щеке, на ней проступала небольшая щетина – не результат плохой бритвы и не неопрятность, а продуманный имидж доброго кавказского дядюшки.

Он вышел из кабинета. В просторной приемной к нему пристроились двое громил из охранного агентства «Кайман-М», финансируемого общиной.

Охранник первым выглянул в глухой двор за металлическими воротами в особняке фирмы. Профессионально огляделся. Место хорошее – трудно приладиться снайперу.

– Прошу, – кивнул он.

Амарова на всякий случай прикрывали с двух сторон телами. Не простая предосторожность. Пуля до сих пор сидит в его теле, врачи ее решили не трогать – опасно. В позапрошлом году во время очередной нарковойны ее послал боевик из бригады Гасанова. Спасибо кудесникам-хирургам из областной клинической больницы – вытащили с того света, заштопали, на ноги подняли.

Охранник открыл заднюю тяжелую дверь бронированного «Линкольна».