— Убирайтесь, — высказался Илия, снова повернувшись к прессу.

— Уже предупредили, — процедила змея и без всякой опаски зашла в мастерскую.

— Не буду говорить о Бегущей твари. Судьбу переписать надумали? Без меня. — Робаз опустил пресс в форму. — Заявится Тур, шею сверну.

Я видела робаза второй раз в жизни, и, в отличие от работающего у Седого в гараже, этот был образцом красноречия.

— Да, низшие в помощь, — криво улыбнулся целитель. — Мы тоже не особо хотим о нем говорить.

— Расскажите о нехорошей ночи, — попросила я, откидывая мокрые волосы назад. — Той, что была накануне.

Пресс с шипением поднялся, длинные обезьяньи руки напряглись и разжались.

— Бывают такие ночи, мало ли,— пробормотал Илия. — Сны дурные налетят и сгинут.

Я вошла следом за змеей. Илия посмотрел на меня маленькими темными глазками, нахмурился и по-звериному тряхнул головой. Но спрашивать о том, что в компании целителя и нелюдя делает человек, не стал.

— Ночи? — услышала главное змея. — Ночь, когда деревья шагнули вперед, была не одна?

— Уходите, нечо бабские сказки повторять. — Кузнец вытер руки и потянулся к молотку на стене, разных железок вокруг висело в избытке. — Не то пески вернутся. Ну, — робаз повысил голос, — пошли прочь!

— А вот это уже интересно. — Целитель оглядел пустынную улицу, вопреки всякой логике разговор с кузнецом вызвал в нем воодушевление. — Вы слышали, ночь была не одна?

— Не глухие, — проворчала Пашка. — Что он имел в виду, говоря, что пески могут вернуться? — В первый раз я видела, как ей стало не по себе. — Это ведь магия Простого демона.

— Логично, вы не находите? — остановился парень, подбирающееся к горизонту солнце сделало его кожу смуглой и словно бы припорошенной пылью. — У кого собрано больше всех артефактов ушедших? Кто чаще других брал их в руки?

— Да-да, мы поняли, — перебила явидь. — Предпочитаю не связываться с магией хозяев. Не хочу превратиться в человека. Не обижайся. — Она посмотрела на меня.

— Песок есть везде, — кивнул целитель. — А песок Простого забирает нечистые силы одним касанием.

Пашка переступила с ноги на ногу, словно ходьба по восточным землям доставляла дискомфорт и, принюхавшись, вдруг присела, проводя пальцами по влажной черной земле.

— Здесь прошел человек.

Я сделала шаг назад, оставив влажный отпечаток.

— Да не ты, — отмахнулась змея. — Мужчина, не более суток назад. Один, без конвоя.

Только нелюдь могла почувствовать смытый дождем след, взять который не смогла бы и собака.

Я вспомнила просьбу старшего Пустоши, ему не понравилось, что охотника взяли восточники. Но, по словам змеи, человек был более чем свободен. Сколько у них тут людей бродит?

Опытные, не в первый раз доставляющие грузы водители предпочитали проезжать, а не проходить стёжку. Видимо, деньги были важнее отсутствия ночных кошмаров.

— Предлагаете заняться просьбой старосты? — спросил целитель.

— Всяко лучше, чем соваться в дела Простого, — кивнула Пашка. — Хотя, палач лукавил, он не станет выяснять, у кого останавливался Тур Бегущй в ту ночь.

— Почему? — спросила я.

— Потому что он и так это знает, — ответил целитель. — Хотел нас на крючок подцепить. По его словам, в те времена он даже не родился.

— Вранье? — уточнила я.

— Нет, — фыркнула змея. — Но год, когда Тур бродил по горам, мы не называли. Он знал его сам.

План Подгорного напоминал не расческу, как наше Юково, а, скорее, решетку для гриля. Мы шли прямо, потом два раза свернули направо, пока не уперлись в тупик. На первый взгляд глухой, но явидь, раздвинув ветви кустов, растущих вдоль дороги, прошла дальше, не останавливаясь.