— С Новым годом! — вслух сказала Арина сама себе и уткнулась лицом в подушку, готовая наконец разреветься. Но слёз не было. Они будто застряли и замёрзли вместе с сердцем, скаканув к горлу и застыв именно там, мешая дышать. Их не получалось ни протолкнуть дальше вниз, ни вытянуть наверх.

На ватных ногах Арина доползла до кухни. Выпила ещё воды, умылась прямо там же прохладной водой. Тяжело опустилась на угловой узкий диванчик, свернулась калачиком, обхватив маленькую вязаную подушечку, и отключилась.

Очнувшись то ли от того, что всё тело одеревенело, то ли от бесконечно гудящего лифта, Арина с трудом распрямила ноги и руки. Часы на микроволновке показывали шесть утра. Она заставила себя подняться, зайти в туалет и доковылять до кровати. На неё она уже упала и тут же снова уснула.

В следующий раз Арина проснулась ближе к полудню. Закутанная по макушку в плед, она мелко дрожала от охватившего её озноба. «Все-таки простыла», — подумала отстранённо о своей вылазке раздетой на зимний балкон. Преодолеть дрожь оказалось проще, чем придавившую её усталость. Арина вытянула края простыни из-под матраса, накинула их на себя поверх пледа и снова провалилась в вязкий сон.

Открывать глаза категорически не хотелось, но организм требовал воды. Запахнув плед, Арина прошлёпала в кухню, нашла градусник. Сунула его под мышку и включила чайник. Её потряхивало, нос заложило, в горле саднило. Ртутная шкала неумолимо поднялась до тридцати восьми.

— С Новым годом! — грустно усмехнулась Арина, уставившись на градусник и ощущая горечь во рту.

3. Глава 3

Её ложь о болезни превратилась в правду. Только вот с простудой удалось справиться за три дня с помощью лимона, малинового варенья и обнаружившихся в аптечке лекарств, а голос продолжал скрипеть в телефон, словно сопротивлялся вообще разговаривать, и мысли ни в какую не встраивались во что-то определённое.

Родители хотели заехать к ней в первый же день нового года ближе к вечеру. Арина уговорила их повременить до завтра и с грехом пополам собрала с пола разбросанную одежду, осколки и ошмётки так воодушевлённо продумываемых ею закусок. Завязала всё, что было на столе, вместе с посудой и специально купленным декором, в белоснежную скатерть, отставив лишь вазу, предварительно вытряхнув из неё колючие ароматные ветки. Ваза принадлежала ещё её бабушке и не имела ничего общего с Костей. Весь узел был втиснут в большой мусорный пакет и временно выдворен на балкон. На большее сил не осталось, и она снова спряталась в своей надёжной норке из пледа, одеял и подушек.

Утром температура спала, нос покраснел, в зеркало на себя смотреть не хотелось. Мама привезла куриный бульон, термос клюквенного морса и сетку мандаринов. Вымыла стаканы на кухне, настояла помочь сменить постельное бельё. Арина искренне поблагодарила мать за заботу и малодушно укрылась за болезнью, которая позволяла отложить новости о том, что её так некрасиво бросил парень, с которым она уже расписала будущее на ближайшие десять лет.

Хотя разве бывают красивые расставания, особенно когда один всё решил, а второй совсем к этому не готов? Непроизвольно полезли вопросы и сравнения, что же Арина сделала не так, в чём та бывшая-настоящая девушка лучше, как она могла не заметить, что Костя притворялся. Потом на Арину напала несдерживаемая злость на Костю за его подлость, предательство и вообще, как он посмел дотянуть до Нового года и испоганить не только всё хорошее, что между ними было, но и сам праздник. Растоптать и уничтожить то самое, заложенное с детства ощущение веры и надежды, что загаданные именно в эту звенящую звёздными колоколами полночь мечты и желания всенепременно сбудутся! Даже сама фраза