Впрочем, тварей можно было заметить только там, где туман по какой-то причине был слабым, прозрачноватым, правда, приближаться туда было очень опасно – любой из рождённых в исконных землях, попадая даже в такой туман, неизбежно засыпал, а тварям и такого было достаточно, чтобы активно нападать.

Так много лет не было никакой надежды, никакого просвета. Так долго им казалось, что всё уже пропало. Так долго, что только несколько самых отчаянных решились идти за помощью в людской мир и он, Сокол, был одним из них. Тогда ещё можно было отыскать проходы… они и нашли, наверное, один из самых последних.

А дальше попросту застряли здесь.

Ни найти помощь не получалось, ни прорваться назад!

– Самое чёрное время… – пробормотал Соколовский, – Самое безнадёжное!

Он помнил, как бился у закрывшегося навсегда прохода, вновь и вновь пролетая проклятый овраг и оказываясь на другой его стороне, а не в исконных землях, куда стремился всем сердцем. Помнил, как обессиленный падал на землю и лежал, не в силах пошевелиться. Соколу казалось, что время, как крoвь из раны, безнадёжно и беспощадно утекает. Ускользает навсегда, унося с собой последнюю надежду. И пусть он вернётся, только чтобы присоединиться к своим в тумане, пусть замрёт навсегда, но только чтобы рядом с ними! Пусть потом истает и забудется навечно, только бы с теми, кого любит больше, чем самого себя!

Через какое-то время он, так и не сумев пробиться в исконные земли, волком выл, думая, что его семья уже пропала, замерла в тумане, понимая, что ещё чуть-чуть, и их земли ослабеют почти совсем и скоро погибнут целиком и полностью. Да так и было – это он ощутил первым, когда понял, что не может подняться в воздух, что ему уже отказывают крылья.

Тогда его спас Кот. Он нашёл потерявшего последние силы Финиста в том самом овраге, одним ударом лапы разодрал ему одежду на груди, а потом очень мрачно посулил, что следующим ударом попросту пришибёт паникёра, если тот немедленно не возьмёт себя в руки:

– Я клянусь тебе, что, пока я жив, я не сдамся, слышишь! Я буду искать того, кто нам нужен, и найду! Ну не может быть, чтобы такого человека не было!

– Да мы уже столько искали… – выдохнул Финист, как-то слегка подзабывший, что Кот может и стальную кольчугу распороть, и самые прочные латы вскрыть когтём, как консервную банку. – И как мне сейчас жить?

– Как жить? Работать иди! Хоть каким-то делом займись, найди себе что-то по душе, глядишь, перестанешь выть и окрестности пугать. Ты ж не волк, чтобы так выражать эмоции! Вон, наш Бурый и то так не вопит!

– Да у меня там…

– Знаю я, кто у тебя там!

– Так зачем ты меня оттуда сманил? Лучше бы я с ними был! Пусть бы лёг с ними в том тумане и не проснулся!

– Так легко хочешь? Да? Крылышки сложил, лапки склеил и всё? Ты мужчина или кто? Ах, мужчина? Вот и дерись за них хоть со всем светом, выживай, хотя бы ради них! Держись, раз упал и крылья отказали, так хоть зубами за воздух! Твой бой сейчас – просто выжить! А я… я буду искать того, кто нам поможет. Буду искать и найду! Обещаю тебе!

Кот ушёл, канул в темноту, заметая дорогу хвостом, и не появлялся много лет. За это время многое изменилось, Соколовский нашёл одну из своих тёток, за каким-то надом прибывшую давным-давно в людской мир, да тут и застрявшую. Правда, пользы от неё было немного, у неё своих проблем хватало – изба отказалась передвигаться, намертво вкопавшись в погреб, потом и ступа превратилась в бесполезную колоду, последней сдалась метла…

А Соколу, к тому времени уже ставшему известным актёром и плотно надевшему на лицо маску романтического красавца, ночами снились то бесконечные волны душной зеленоватой мути, заливавшие его дом, то голос жены, которая напевала дочкам колыбельную, успокаивая их, говоря, что вот и снова показалось солнышко, глядишь, сколько-то побудут они без тумана.