– Ты чего наделал-то, злыдня!? Зачем ты сюда полез, ирод проклятый!? Ох! Что ж делать-то теперя? – причитала старая, с ужасом озираясь вокруг. – Ай-я-яй! Ох, бяда, бяда…

Калин быстро сообразил, что это была явно не взрослая особь представителей кабаньего рода, и сейчас это нечаянно напуганное дитё позовёт маму или папу, а может, и всё семейство – хрюшки-то существа стайные.

«Блин, бежать по лесу, да ещё и с хромоногой старухой, бессмысленно», – подумал Калин, потому трусцой припустил вокруг обросшего камня, выискивая более удобное место для подъёма наверх.

Влезли с грехом пополам.

Сам-то он быстро вскарабкался, а вот бабку еле затянул. Взора кряхтела, скрипела, охала и нецензурно бранилась. Мальчик в своей насыщенной опасными приключениями жизни слышал многое, но так лихо отпускать матерные эпитеты даже бывалым рейдерам не удавалось. Калин старательно тянул бабульку за клюку всё выше и выше, мало ли какая прыгучесть и рост у этих кабанчиков вдруг определятся, а сам прилежно наматывал на ус услышанное. В жизни всё может пригодиться, и даже такая вербальная наука полезна, если применить её по уму.

Родитель пожаловал, не утрудив обидчиков родного чада долгими ожиданиями, оповестив своё приближение громким треском ломающихся веток и валежин. Заслышав стремительное приближение зверя, бабка охнула, с проворством макаки вскарабкалась выше Калина, на самый дальний выступ и, несмотря на остроту рёбер, вцепилась в него мёртвой хваткой всеми конечностями, задрав предварительно длинную юбку выше колен, чтобы не мешалась при движениях.

Посмотрев на бабульку с восхищением, Калин эпично изрёк:

– Взора, теперь я буду называть тебя Джек Воробей! – и, усмехнувшись, добавил: – Нет, капитан Джек Воробей! – сам же и рассмеялся своей шутке.

Бабка открыла уже рот, чтобы в ответ выдать очередную словесную загогулину, как из глубины леса стремглав вылетело нечто страшно массивное и очень сердитое.

О том, что это представитель «отряда свинорылых», говорила лишь морда и характерное для этих животных усердное хрюканье, как, впрочем, и гон.

Трёхметровая в длину туша, упакованная в шкуру с иглицами, возвышалась над землёй метра на полтора. Морду, всю в шипастых наростах, украшал бурый пятак не меньше блюдца размером, из пасти торчали загнутые вверх резцы длиной с руку Калина. Жёлтые свирепые зенки и костяной гребень по позвонкам зверя дополняли жуткую картину.

С налипшими на шкуре обломками веток и листьями хищник яростно уставился маленькими, злыми глазками на людей и, злобно хрюкнув, бросился к камню.

Эволюция сделала этих животных гораздо опаснее и сильнее прежних, но, к счастью, не умнее. Кабан с разгону треснулся лбом о камень и, забуксовав задними копытами, попытался сдвинуть препятствие с места, а после он принялся бегать вокруг, грозно хрюкая и подрывая землю у подножия скалистой глыбы. Калин наблюдал сверху эти скачки спокойно, чувствуя себя в безопасности, чего нельзя было сказать о Взоре. У старой женщины, видимо, истощились силы, и она отчаянно цеплялась руками, сдирая кожу в кровь, скребла ногами в попытке удержаться, но, всё равно, съезжала вниз. На землю и на голову беснующегося зверя посыпались мелкие камешки. Кабан зашевелился ещё активнее и, найдя самый пологий край глыбы, попытался вскарабкаться к вожделенной еде.

Вот теперь и Калин занервничал и от души позавидовал Взоре: она-то находилась на полметра выше, чем он. А кабанчик упёрто подбирался всё ближе и ближе, в раскорячку скользя копытами по голому камню, он, всё же, находил опору и, помогая себе бивнями, покорял очередной отрезок «Эвереста».