– Ой, как же холодно, – засунула она всё ещё ледяные ладошки себе между ног. – Не поворачивайся, я ещё не всё.

Тем временем уже и Калин начал прыгать на месте, махать руками, приседать и кланяться. Руки, и в самом деле, быстро отогревались, вновь обретая чувствительность. Пальцы начали слушаться.

– Кажется, всё, согрелись, – сообщила она брату о своей готовности к подъёму.

– Так, видишь узлы…

– Да знаю я, как подниматься, сколько раз лазали на деревья по таким верёвкам, просто руки сильно замёрзли.

– Тогда тут постой, я быстро.

Он дыхнул пару раз на руки, растёр их, разгоняя кровь, и, уверенно вцепившись в верёвку, пошёл прямо по стене.

Именно пошёл, быстро перебирая ногами и руками. Девочка уже устала удивляться новым способностям Калина, она просто хотела тепла, поесть и спать. Всё остальное было пока неважно.

***

Митяя обнаружили в очень плачевном состоянии. Бедняге стоило геройских трудов доползти до выхода из пещеры, чтобы скинуть другу верёвку. Поэтому Калину пришлось ещё раз спускаться вниз, чтобы обвязать окоченевшую тушу животного и, поднявшись обратно, затянуть её наверх, но до этого её пришлось тянуть к воде и вынимать потроха, чтобы мясо не испортилось. Это следовало сделать ещё раньше, но мальчик не думал, что их путь настолько затянется. Кое-как, но вдвоём с Атяткой справились. Дров в пещере оказалось – кот наплакал, догорали последние, и Калин с ужасом представил, как ему вновь предстоит спускаться вниз, в кромешную тьму, наполненную жуткими звуками леса и эхом, разносящимися по «каньону». Но горящий огонь детям был очень нужен, и пока мышцы окончательно не отказались работать от усталости и холода, мальчик пошёл вниз в третий раз. Анята затягивала на площадку очередную небольшую вязанку дров, когда Клин влез обратно и распластался ковриком прямо на пороге.

– Всё, я трупик, – буркнул он еле слышно и, раскинув в стороны руки, пролежал так пару минут. Он бы так и уснул, если бы не пинки и уговоры с угрозами заботливой сестры.

Обмазав все раны вонючей, но лечебной мазью, трое ребят полулежали у огня дожёвывая небогатый ужин.

– Отец утром придёт и заберёт нас отсюда, – сообщил Калин с набитым ртом.

Митёк перестал жевать и с укором уставился одним глазом на друга.

– Ладно ещё, Анятку притянул её хоть, можно уговорить не рассказывать никому, а батька твой… он же моему всё скажет, и что тогда? Не пойду никуда. Я тут жить буду. А нет, так вообще уйду, куда глаза глядят.

– Не дури. Видел бы ты себя… – чуть не сказал «в зеркале», но вовремя прикусил язык. – У тебя глаз заплыл полностью, а второй еле видит, морда вон синяя вся, и ухо одно больше другого, да красивое такое, фиолетовое.

– Очень смешно.

– Больно надо. Ты губу свою не видишь, потому что фингалы мешают, а то таким вареником ток сметану в самый раз черпать из общей плошки.

Митёк, смутившись, украдкой глянул на Аняту, но та уже давно спала. Так и уснула на боку, с недоеденной картофлей в руке.

– Зачем ты её с собой взял? Глянь, как изранилась вся.

– Да я и не хотел брать, но только места этого не помню, а она, как оказалось, знала про овраг.

– Получается, ты рассказал ей про нашу прятанку?

– Нет, она умная, сама догадалась, что ходим куда-то. Подумав, поняла, где примерно находится это место. Вот и пошли вместе.

– А чё без батьки сразу?

– Нема их было, но я записку на столе оставил. Прочтёт и придёт. В ночь – навряд ли, а поутру – так точно.

– А как же он нас найдёт?

– Так же, как и мы – по следам.

Митёк удивлённо посмотрел на товарища.

– Ага, ты ещё похвастай, что следы читать умеешь.