Агата почесала нос и, распрямив ноги, привалилась спиной к стене.

– Даже не надейся, что я отступлюсь от Дани. Я слишком долго его ждала.

Анна Георгиевна сложила губы трубочкой и стала похожей на утку.

– Даня твой – балбес каких мало. Разгильдяй и лоботряс. Я тебе это уже не раз говорила. Но ты решила убедиться в этом на собственном опыте. Ладно, пусть. Хорошо. – Анна Георгиевна на минуту задумалась и посмотрела на шторы. – Знаешь, кем он хотел быть до архитектора? Врачом. А до него? Актёром.

– Я тоже в детстве мечтала быть парикмахером. И продавцом, и ветеринаром, и дрессировщицей дельфинов.

– Да дело не в этом. Вот сейчас он занимается боксом. А до бокса было скалолазание. А до скалолазания футбол. Понимаешь, что я хочу сказать?

– Нет.

– Данил – человек увлечений. Ему что-то понравилось, и он, наплевав на всё, решил этим заниматься. А потом прошёл месяц, два или три, это ему наскучило, и он пошёл искать что-то новое. Сейчас он с тобой. Ты ему нравишься и, похоже, сильно нравишься, но я боюсь, – на мгновение Анна Георгиевна прикрыла глаза, а затем, резко их открыв, внимательно посмотрела на Агату, – боюсь, что он также поступит с тобой. Что через месяц, два или три ты ему надоешь, и он откажется от тебя так же, как от скалолазания, футбола и всего остального.

– Но ведь рисование он не бросил. Он рисует уже лет десять или около того.

– Рисование – да. – Скривившись, Анна Георгиевна кивнула. Признание правоты дочери ей явно далось с трудом. – Рисование – это единственная вещь, к которой он не теряет интереса. Алексею Николаевичу и Ларисе Сергеевне надо было развивать в нём прежде всего это, но они почему-то вкладывались в другое.

– Значит, я буду, как рисование.

Анна Георгиевна усмехнулась. На секунду в её глазах промелькнула тень разочарования.

– Хорошо бы, если так. Но мешать я не буду, раз уж пообещала, – она снова кивнула и сделала ещё один глубокий вдох, – теперь давай дальше. Хочешь быть с ним – будь, но не торопись. Прочувствуйте, что вы ­– пара. Разговаривайте. Гуляйте. Узнавайте друг друга постепенно. Есть очень много способов проявления любви, и секс среди них стоит далеко не на первом месте.

Почуяв, к чему клонит Анна Георгиевна, Агата фыркнула и отвернулась. Такое она была готова обсуждать с девочкой своего возраста или чуть старше, более опытной и знающей, но никак не с матерью.

– Я не хочу, чтобы моя дочь стала новой героиней телепередачи «Беременна в шестнадцать». У тебя и раньше, когда ты на него смотрела, сердечки в глазах сверкали, а сейчас они вообще там намертво поселились.

– Ты же его предупредила. Тогда что ещё надо?!

– Тебе предупредить лишний раз тоже не помешает.

Агата снова фыркнула и, упав на живот, нарочито закрыла голову подушкой. Анна Георгиевна продолжила. Её голос зазвучал громче, и Агата слышала каждое слово, как не пыталась зажимать уши.

– Если он начнёт тобой манипулировать и говорить, что ты его не любишь, или угрожать, что вы расстанетесь, тогда знай: грош ему цена. Побереги себя. Для него же. И он это оценит. Со временем. А если не оценит – значит не так уж и сильно любит.

Агата отбросила подушку и волчонком зыркнула на мать:

– Но ты же не беременеешь!

– Я не беременею, потому что уже не могу. А вот у тебя это может получиться очень и очень легко.

Агата дёрнула головой. Анна Георгиевна встала и, чуть пошатываясь, побрела к выходу.

– И самое главное. – У дверей она остановилась и, взявшись за ручку, в упор посмотрела на дочь. – Надеюсь, эта информация пригодится тебе не раньше, чем года через три минимум, но на всякий случай объясняю в первый и последний раз: если парень отказывается надевать презерватив, гони его в шею, потому что это значит только одно: либо он тупой как пробка, либо законченный эгоист, который думает только о своём удовольствии. Запомни: ППА – это как мёртвому припарка.