- Я… У меня… никогда этого… ни с кем… не было, - тоненько пискнула Алёна.
Назар не убирал ладонь, смотрел на неё не отрываясь. Одно неосторожное слово или движение, и он сорвётся.
- Прости за то, что сказала «дурак». От неожиданности я… Виновата… Прости… Прости меня, Назар, пожалуйста, - Алёна старалась не заплакать, но в голосе от страха жалобно звенели слёзы.
Назар, медленно пятясь, отступил. Ладонь скользила по промежности вместе с ним, вызывая табун мурашек во всём теле девушки.
Потом он отвернулся, распахнул дверь в предбанник и вышел. Сев на лавке, Алёна с трудом разглядела, что он начал одеваться в чистое.
- Иди сюда! Быстро! Чего расселась? Надевай штаны!
Они шли к бараку молча. Большая и маленькая фигуры в одинаковых тёмно-серых рубахах и чёрных штанах передвигались по уже пустующим улицам посёлка. Алёна затянула шлейку на поясе штанов и подкатила штанины и рукава, которые Назару были чуть коротковаты. Рубаха по длине едва не доходила ей до колен. Только обувь у них осталась своя. У Назара на ногах были мягкие кожаные туфли, а у Алёны - её зимние полусапожки.
- Ты же понимаешь, что рано или поздно…- глухо начал Назар.
- Да! Конечно, да, – живо перебила Алёна, смутилась, помолчала и тихо добавила. - Ты мне нравишься, Назар…
Он ничего не ответил, но девушке показалось, что остался доволен её словами.
Еды им не досталось. На длинном деревянном столе, в центре барака, обнаружились только пустой котелок с крошками каши на стенках и брошенные грязные ложки.
Мужчины лежали по койкам. Многие уже спали.
Когда Назар понял, что они остались без единственной за прошедшие сутки возможности получить пищу, он таким взглядом посмотрел на Алёну, что она, от греха, рыбкой нырнула в их койку, на этот раз быстро сняв полусапожки и сунув их под низ. Там, у стены, притаилась неподвижно, пытаясь слиться с деревом.
Засыпать на пустой желудок, придавленной боком сердитого голодного мужчины оказалось трудно, но Алёна была рада, что этот день, наконец, закончился.
Последняя мысль девушки, перед тем как она провалилась в сновидения, была о своей сестре по несчастью: «Где там моя Юлька? Как она?».