За окном что-то происходило, слышались голоса, а по плотно сжатым векам скакали световые всполохи, но ничто бы сейчас не оторвало нас друг от друга. А когда он уложил меня на стол и приподнял бедра, стало плевать вообще на все. Я металась под ним, теряясь в ощущениях, требуя больше и, в то же время не знала, как это большее пережить.

Отдаться кому-то после пережитого много лет назад казалось немыслимым и недоступным. Сезар взял без спроса и заставил чувствовать так ярко, что все мои страхи оказались блеклыми. Чувство свободы билось в груди и отзывалось все более жгучей пульсацией внизу живота... 

— Давай, — хрипло приказал он и задвигался быстро и поверхностно. Я только зажмурилась и закусила губы до боли… и вздрогнула от первого спазма удовольствия.

Такое не доверишь абы кому. То, что все время принадлежало только мне, вдруг подчинилось мужчине, которого знаю всего несколько дней… Но который вошел под кожу так болезненно и глубоко, что хотелось кричать ему об этом без остановки. Я уже ничего не соображала, когда меня вновь тряхнуло от его оргазма. Почувствовала, как сначала напряглись мышцы его бедер, потом — горячий выдох в живот, и физическая наполненность сменилась эмоциональной, проливаясь влагой по щекам…

…и Медведь среагировал в своем духе:

— Дана… тебе больно? — И так чувственно охрип его голос, что мне захотелось, чтобы так «больно» было всегда.

Я только мотнула головой, еле разлепляя глаза. Мне не хотелось возвращаться в этот мир, где нужно видеть. Сезар стянул меня со стола в свои руки и понес наверх.

— В душ?

— Не хочу.

Он усадил меня на кровать и опустился на колени, заглядывая в глаза.

— Дана, я тебя точно не поранил, когда был зверем?

— Когда выстрелила, меня приложило спиной о стенку, — поежилась я.

— Ложись…

— Тебе нужно к Рэму…

— Ложись, я сказал, — беззлобно прорычал он.

По мне будто грузовик проехал. От адреналина начало трясти, а от горячих чутких пальцев Сезара почти било током.

— Медведь, я буду жить? — стонала я на его беспокойное исследование.

— Куда ж ты денешься, — усмехнулся он невесело. Во всем его поведении сквозило то же самое напряжение, что и первый день после возвращения. Помнил, как собирался уйти в звериной ипостаси? — Лежи, я сейчас…

Да куда ж я денусь? Мне казалось, что после столь насыщенного дня и вечера я буду лежать неделю…

***

Я отыскал джинсы, втиснулся в них на ходу и сбежал вниз. За окном уже все стихло, но я знал — Рэм здесь. Так и вышло — стоял поодаль, оперевшись на капот машины. На мое появление и красноречивое ожидание выпрямился и зашагал к крыльцу. Я не дождался — бросился в кухню к своим коробкам с травами. Когда Рэм осторожно материализовался посреди гостиной, я уже ставил воду.

— Они следили за домом все эти дни, — прозвучало укоризненное за спиной.

— Сегодня мне показалось, что ушли, — поморщился я, оборачиваясь. Да, ошибка едва не стала роковой. Но чувствовать себя бракованным невыносимо.

Рэм застыл с молчаливым укором во взгляде, качая головой все сильнее — силился промолчать и не мог.

— Сезар, ты должен был мне сказать! — рявкнул, наконец.

— Должен был. Уже ничего не изменить… Зато знаю, что она меня вернет.

Я бессильно оперся на стол позади и прикрыл глаза, складывая руки на груди.

Когда Дана исчезла в доме, я подумал, что вижу ее последний раз. Белоглазые не дали бы форы, у меня не было времени на раздумья. Медведь рванулся изнутри с такой жаждой крови, что я ожидаемо ослеп и выпал из сознания, отдав команду самому себе защищать Дану до последнего вдоха.