Впиваюсь зубами, единственная моя защита. Но это не работает. Лютый рычит в мои губы, разгоняет мурашки по телу. Сильнее сжимает волосы, до коротких искр под веками.

А после толкается в рот языком. Жарко, грубо. Словно показывает, что он сделает потом. Как будет спать со мной, как резко двигаться. Вызывая лишь волны жара.

Тело покалывает, а кончики пальцев немеют. Словно покрываются корочкой льда, но только не там, где касается Лютый. Там всё пылает, жжет, разъедает огненной лавой.

Она стекает по венам, шпарит. Кровь бурлит, медленно испаряется. И ядовитый пар заполняет легкие. Дурман или какая-то отрава, из-за которой не могу двигаться.

Только поддаваться этой грубой ласке.

– Потекла, - выдает довольно, проводя языком по моей нижней губе. Его хватка слабеет, а после мужчина укладывает мои ладони на свои бедра. – Я даже так чувствую. Поэтому не ври, что не хочешь. Что не возбуждаю. Будь хорошей девочкой и перестань бороться.

Но я не могу…

Когда так всё горит, разрывает. Когда желание пульсирует, спутывает разум. Когда ни одной причины, почему я должна оттолкнуть. В этот момент, когда хочется другого…

Но сегодня мой последний безумный день на земле.

Потому что я отвешиваю мужчине пощечину.

И ловлю его злой взгляд.

Мне кажется, что в салоне светлее становится от того, как загораются глаза Лютого. Как он дышать на секунду перестает, стараясь сдержать гнев за мой поступок.

Вместо теста на беременность, нужно было у психолога проверяться. Потому что сегодняшнее поведение – прямиком в дурдом. Белые палаты, мягкие стены – и такие же безумцы, как я.

Я ожидаю… Всего. Любого ответа Лютого на то, как я поступила. Внутри горит надежда, что он не ударит в ответ, никогда так не поступал, не станет. Но ответить можно и другим способом.

Секунды тянутся вечностью, весь мир замирает. Как последний вдох перед смертью. Тишина. Темно. Одно решение, которое мне не понравится. Которое заставит пожалеть, что я осмелела.

– Зря, златовласка.

Зря.

Но назад не отмотаешь, не исправишь глупую ошибку. Мне остается только ждать. Потираю пострадавшие пальцы, которые горят после удара. Не уверена, кому из нас было больнее.

– Ушиблась? – вопрос звучит с издевкой, когда Лютый касается моей ладони. Медленно проводит, вызывая щекотку под ребрами. – Не стоило распускать руки.

– Тебе тоже. Ты не можешь распускать руки и лапать меня, когда тебе вздумается. Можешь, да… Но…

– Но не могу? Ты сегодня испытываешь моё терпение, Кристин. Ты сказала, что не хочешь меня, я доказал обратное. Не ври самой себе.

– Это ещё ничего не значит!

– Предлагаю сделку. Ты молчишь, пока мы едем, а я забываю о твоем сегодняшнем поведении.

Всё внутри противится, рвется наружу, чтобы я не соглашалась. Но испытывать судьбу мне больше не хочется. Я и так заходила всё дальше и дальше, рискую нарваться на гнев мужчины.

То, что он сдерживается, удивляет. И нужно остановиться до того, как у Лютого сорвёт все предохранители. Его ни понять, ни предугадать. И рисковать больше нельзя.

Я киваю, соглашаясь. Молча устраиваюсь на сидении, подтягивая к себе ноги. Прижимаюсь щекой к холодному стеклу, стараясь унять жжение под кожей. Возбуждение, которое никуда не исчезло, просто тлеет внутри.

Лютый был прав. Я могу до хрипоты кричать, что не хочу его, но правдой это не станет. Что-то во мне надломано, как в самом мужчине. Адекватность треснула, ничем не склеить. Где-то глубоко в душе, заставляя отвечать сталкеру, чувствовать что-то.

Хотеть его касаний.

И ненавидеть их одновременно.

Я даже не стараюсь запомнить дорогу, полностью погружаясь в свои мысли. Лютый не гонит, размеренно ведет машину по горной дороге. Только понимаю, что не так далеко мы уезжаем. На том же курорте остаёмся.