Краем глаза замечаю злорадный оскал Райгона.

И тут до меня доходит:

— Это… всё? — голос хриплый и будто не мой.

— Да, леди Аурэлия, — подтверждает душеприказчик. — Сейчас надо будет ещё расписаться, что касается денежных средств, то они будут переданы вам…

Но я не слушаю его. Ноги подкашиваются, я резко сажусь вниз на диван. Подушечки пальцев сминают мягкие ворсинки велюровой обивки. Мне вдруг становится жарко. И страшно. Я словно лечу в глубокую пропасть. Вот теперь это точно конец. Это была моя последняя надежда, а теперь надеяться больше не на что.

Вздрагиваю от издевательских аплодисментов Райгона:

— Браво! — веселится дракон. — Это была самая короткая часть! Даже у кухарки она оказалась длиннее. Ей пожаловали не только деньги, а ещё и фарфоровый сервиз!

Молчу. Я слишком потрясена случившимся. Я так надеялась, что старый лорд упомянет в завещании о моей свободе, а теперь…

Действуя механически, расписываюсь там, где показывает господин Шшорос, и иду к двери. Когда берусь за дверную ручку, Райгон догоняет меня, прислоняется к двери плечом, не позволяя её потянуть на себя.

Я не смотрю на него, смотрю вниз и терпеливо жду, но всё равно остро ощущаю хлещущую из него ненависть. Он буквально поливает меня ею, когда цедит мне в ухо ледяным тоном:

— Вечером чтоб дала ответ: мои сапоги, рудники с гномами или столичный Дом утех. Не выберешь сама — это за тебя сделаю я. Предупреждаю сразу: мой выбор тебе не понравится, так что смотри не затягивай со своим.

Он отделяется от двери, и я, наконец-то, могу открыть её.

Только оказавшись снаружи, в спасительной пустоте коридора, с облегчением выдыхаю и быстрым шагом спешу прочь. Я хочу как можно быстрее оказаться подальше от Райгона и не думать о надвигающемся вечере!

Останавливаюсь напротив двери в свою комнату. Снова закрыться там и тихонько страдать? Этого ждёт от меня Райгон? А вот не дождётся!

Иду дальше по коридору, сбегаю вниз по узкой лестнице для прислуги. Прохожу на кухню, где вовсю кипит работа: булькает огромная кастрюля с бульоном на плите, в деревянной кадке поднимается тесто, из печи тянет ароматом жареной птицы.

Фосия режет лук, ловко орудуя острым ножом. В углу приготовлен таз с нечищеным картофелем. Опускаюсь на скамеечку рядом с ним, засучиваю длинные рукава платья, стараясь не смотреть на ненавистные браслеты.

Молча берусь за маленький нож. В детстве я часто убегала сюда, потому что Фосия знала тьму тьмущую деревенских сказок и легенд, которые я слушала, затаив дыхание. Но не сидеть ведь без дела, пока другой человек работает — вот и помогала то тут, то там.

Перебрать и почистить овощи, слепить пирожки, замешать начинку, да много чего!

Старый лорд учил меня грамоте, математике, философии, астрономии, истории.

Но он был мужчиной. А так хотелось порой материнской ласки! Её я и получала тут, вперемешку с нехитрыми деревенскими мудростями и мисочкой красной ульдеи, щедро присыпанной сахаром.

— Ну, как? — завидев меня, Фосия откладывает нож и вытирает уголки глаз краешком белоснежного передника.

Вместо ответа вздыхаю и качаю головой.

— Тююю, — тянет разочарованно кухарка, шаркая ногами к плите. — А что сказал-то?

— Десять тысяч ракн, — бросаю очищенный клубень картофеля в таз с чистой водой.

— Делааа, — тянет Фосия. — Говорил же тебе старый лорд уезжать, — вздыхает. — Не послушалась.

— Что теперь-то об этом?

— А этот чего хочет? — спрашивает кухарка, кивая в сторону двери и помешивая кипящий бульон.

Мы обе понимаем, о ком речь. Раздражённо закатываю глаза:

— Чтобы признала его господином и служила, как остальные слуги.